Темные небеса

Мечтания безнадежно развеялись. Пространство, казавшееся необозримым, внезапно схлопнулось до размеров тесных земных пределов. Человек почувствовал себя одиноким во мраке Вселенной. Вместо радости живого общения его уделом стала душная, психоделическая тишина. Естественно, что она сразу же начала заполняться призраками: зелеными человечками, астральными сущностями, загадочными хрустальными черепами, мумиями инопланетян, обнаруживаемыми в самых странных местах. В науке воцарилась модельная парадигма: неважно, истинна модель или нет, главное, чтобы ее можно было презентовать. В искусстве утвердилось отчаяние: лучшие книги и фильмы выражали никчемность человеческого бытия. В фантастике безоговорочно возобладала фэнтези: унылое размахивание мечами, прерываемое всплесками такого же унылого колдовства. Компенсацией экспансии в космос стала экспансия в интернет. Человечество начало погружаться в иллюзии виртуальных миров. Вымышленное стало сильнее реального. Пиксельные фантазии растворяли в себе скучную, однообразную жизнь. Не сумев покинуть младенческую колыбель, коллективное сознание вновь обратилось к сказкам и мифам, ища утешения в них. Энергия поиска из внешнего пространства хлынула внутрь, воплощаясь, как детские страхи, в отвратительных чудовищ и монстров: исламский терроризм, американский империализм, российская угроза, имперские амбиции Китая… Вспыхнули бесчисленные малые войны, забурлили, порождая смятение, потоки беженцев, зоны смерти и деградации, как чернильные облака, выпускаемые фантасмагорическим спрутом, начали расползаться по всей планете.

Все опасались прошлого, которое держало человечество мертвой рукой.

Все отстранялись от настоящего, которое растрескивалось на глазах.

Все жаждали будущего, и одновременно никто не хотел, чтобы оно наступило…

28

В Омане мы проводим целых пять дней. Нас размещают в Центральном госпитале Маската (столица страны), в отдельном отсеке, при входе в который дежурит пост из солдат Международных частей. Десантники, вытащившие нас, уже через несколько часов исчезают. Как объясняет мне российский представитель, заместивший погибшего Лавенкова, их перевели на временную российскую базу, крейсер «Керчь», стоящий сейчас на рейде в Оманском заливе.

Со мной и Сарой дело обстоит немного сложнее. Тот же представитель, приветливо-равнодушный мужчина, лет сорока пяти, благополучный, ухоженный, благоухающий одеколоном, извещает меня, что в настоящее время о нашем статусе ведутся переговоры.

— Мы настаиваем на лечении вас в России, — поясняет он. — Трудность в том, что у наших западных партнеров есть определенные возражения.

Мне это понятно. Никто не хочет терять контроль над таким ценным источником информации, каковым я, по мнению многих специалистов, являюсь. Мне еще повезло, что в Омане нет доктора Менгеле. Моя рана на левой руке (все-таки зацепило) ко времени прибытия в госпиталь уже совсем затянулась. Остался лишь багровый рубец, бледнеющий с каждым днем. Доктор Менгеле, несомненно, обратил бы на это внимание: его такая необычайно быстрая регенерация насторожила бы. Однако допущенных к нам оманских врачей это совершенно не интересует. Они вообще нам лишних вопросов не задают. Видимо, им это запрещено.

И повезло мне еще и в том, что в этот раз не приходится проходить никаких изматывающих собеседований. Ни о какой Международной комиссии более речи нет, нам с Сарой просто выдают стандартные ноутбуки и просят изложить события — так, как мы их видели собственными глазами. К тому же в нашем отсеке есть спутниковое телевидение, и весь первый день мы, переключая каналы, впитываем в себя потоки лихорадочных новостей.

Оказывается, Фронт «Аль-Хазгар» пробил оборону международных частей ООН, потому что на его сторону перешло саудовское подразделение.

— Проклятая толерантность, — шипит Сара, расположившаяся у экрана рядом со мной. — Ведь уже после первой атаки еноту было понятно, что их следует заменить. Нет, оставили все как есть…

Сейчас, судя по сообщениям прессы, «Аль-Хазгар» контролирует всю территорию Центра и прилегающие районы. Международные части оттуда полностью эвакуированы. Базы данных по переговорам с арконцами удалось вывезти (да, по-моему, «Хазгар» и не стремился их захватить), но есть потери и среди войск ООН, и среди обслуживающего персонала. Вопрос о контроперации на повестке дня пока не стоит. Виллем как представитель арконской цивилизации заявил, что данная Станция с начала боев полностью законсервирована. Активной деятельности на ней осуществляться не будет. Сама Станция надежно защищена. Нет смысла ради освобождения клочка пустыни жертвовать жизнью людей.