Темные тропы

– Глазки закрыли. А будут некоторые козехвостые взбрыкивать – выгоню! Под Ливень – пастись!

Опять ржут. Малыш заливается звонким смехом. Слышу, чую, ощущаю – шаги на лестнице. По замиранию сердца узнаю шаги.

– Это так вы засыпаете? – грозно говорит Морозова. Все вновь утыкаются в подушки, зажмурившись. Даже Пашка. Накрывшись одеялом, причём – только голову и плечи, отчего казалось, что на постели лежит великан с головой Дерезы и с Пашкиными ногами, и – прикидывается мебелью, чтобы не выгнали.

Женщина садится, прямо на пол, на свои же ноги, подобрав юбку, привалившись ко мне, тоже закрывает глаза.

Начинаю сказку. Про славных и могучих богатырей – Охотников на нечисть, что живут в Вечном Пути, в постоянном скитании по Дороге, изводя тех, кто честным людям жить мешает. Про Дедку Ёжку (у меня волосы теми мазями знахарок вылечились, теперь, если не прижимать банданой и шляпой, то, как у Малыша, – торчат, как у белого, седого одуванчика), что пошёл со славными и могучими богатырями из славного города – Волчьего Логова, да на жуткий Бара-Дуг, порабощённый подлыми колдунами.

– И говорит Ёжка Духу Пирамиды, джинну: «Сим-сим – откройся, Сим-сим – отдайся!»

Лилия пихает меня в бок. Увлекаюсь иногда, бывает!

– Вот он и говорит: «Открой ворота, отдай мне свои сокровища!» – тут же переиначиваю я.

– Ох, и горазд ты врать, Ёжка! – шипит Лилия, вновь пихая меня, – Спят уже! Как ты так их укладываешь?

Пожимаю плечами. Правда – спят. Даже Пашка с Машкой, тьфу – с Дерезой. Ничего тут сложного нет. Всего лишь пространство вокруг каждого из детей идеально синхронизировано с их личными колебаниями. А это – гармония. Это успокаивает. Этому я научился у камешка, залитого красным гранитом, что прячется под основание статуэтки Медного Всадника, что стоит у изголовья Мишки.

Тихо, на цыпочках, идём к себе. Лилия нетерпеливо скидывает свои одежды, нетерпеливо помогает раздеться мне, толкает меня на постель, падает сверху, льнёт, ластиться о мои кости, сползает.

– А сейчас я тебе расскажу сказочку! Какой меня научил ещё один сказочник. Тот ещё! Мастер! У-у-м-м! Врал так изворотливо, что – заслушаешься! Лежи! Ты – мой! Ветер южный ярится. Поутру выходим. У-у-м-м! Но сейчас – ты мой! Съем тебя! У-у-м-м!

И всю ночь моя любовь так самозабвенно наслаждалась, так ласкала меня и так млела от моих ласк, будто стремясь наверстать, налюбить за все эти бесконечные одинокие ночи, проведённые ею в тоске, после гибели её мужей. Или налюбиться впрок, подспудно опасаясь, что меня настигнет судьба её избранников и меня тоже рядом не станет. Или будто хотела доказать мне, что я совсем обычный, живой человек и мой стойкий солдатик всё же потеряет бдительность в объятиях такой желанной женщины и уснёт на посту. Или она хотела познать вкус моего семени? Так его нет и не будет. Никогда.

А вот я познал её! Всю, сколько ни есть! Познал, любя, наслаждаясь, но – так и не насытившись.

– Мне всей жизни с тобой мало! – слышу я откуда-то снизу. УМник опять сдаёт моё самое сокровенное. Уже снял его, под кровать закинул, всё одно – сдаёт, стукач!

И этим УМник сломал всё. Свернулась калачиком, заревела. Закатывая глаза, откидываюсь на скомканное мокрое постельное бельё. Теперь уже сразу и не разберёшь – что простынь, что одеяло с пододеяльником. И где подушки. А не пофиг? Поглаживаю её всхлипывающую мягкую спину, поглаживаю изгиб перехода спины в ноги.

Вновь неожиданно для меня настроение её меняется, она кошкой изворачивается, опрокидывает меня на спину, запрыгивает мне на живот, рукой отодвинув бойца, чтобы не мешал говорить. Смотрит на меня сквозь сосульки влажных от пота волос, упираясь руками в решётку моих рёбер. Мои руки, почти самостоятельно, сразу же поддержали снизу её груди, поглаживая, чуть сдавливая, лаская, играя. Удержаться – невозможно.

– Милый мой!..

Сердце бухнуло так, что меня качнуло. А от гидроудара крови заложило уши. Электрический шоковый разряд парализовал нервную систему, вызвав оцепенение, как у НЗ. Потому я не услышал дальнейшего.

– Что ты сказала? – пролаял я УМником снизу.

Обиделась. Губы дует. Взгляд делает обиженный.

– Не слушаешь меня! – Обижена, но голос её выдаёт, интонация не соответствует сказанному.

А если я тут же не начну извиняться, игра в обиду зайдёт слишком далеко. Потому:

– Я после слов «Милый мой» не слышал ничего. Чуть сердце не остановилось. Поверить ушам своим не могу.

– А-а-а! Я тоже тебя люблю. – Кивнула Лилия, садясь на меня, откидывая волосы. – И врешь ты так же. Что сердце останавливается из-за меня. Теперь уши в порядке? Прошу второй раз: милый мой, хороший мой, сладкий мой, ты же – великий маг! Ну, наколдуй ты, чтобы ночь эта не кончалась! Останови время! Я так боюсь!