Темные тропы

Вот и вечер. Пока готовился ужин, ребята очень живо интересовались особенностями ведения маневренной войны подвижными диверсионно-разведывательными подразделениями, действующими обособленно, но с опорой на конно-меха… (Что? Какие корпуса? Корпуса – чего?) и на глубоко сокрытую базу снабжения и отдыха.

При этом разговор плавно перетёк в ужин. В этом же, узком, составе. Только без малых детей, у которых закончилось «детское время», и потому их, с криками и рёвом, пришлось укладывать. Мою сказку на ночь для малышей Огнянка пересказывала за столом большим детям. Все дети любят сказки. Даже вымахав под потолок и едва проходя в двери.

Почему-то студенческое братство не пожелало больше гостить в этом доме, по крайней мере – пока в нём присутствует Хищная Клушка. Оказалось, так назвали то панно на уличной стене дома, у которого останавливаются прохожие. Как мне доложил Пашка, некоторые молодые люди и девушки всё же подъезжали к домовладению, но, увидев картину, узнав «Клушку», вскакивали обратно на коней или извозчика и укатывались дальше.

Так вот, с добавлением собеседников женского пола, тема дерзких рейдов по тылам вероятного противника не была завёрнута, а наоборот – развёрнута. Лилия нашла эту тему весьма близкой и знакомой, утверждая, что это – повседневная служба Егерей, просто переведённая на другой уровень, возведённая в другую кратность. С неизбежным «эффектом масштаба», то есть с усложнением всех составляющих и кратным увеличением самого числа влияющих на действо факторов и их взаимосвязей.

Вот эти самые составляющие, их явные и пока неявные преимущества и трудности и мусолили. Двигая по столу кубки, фужеры, чаши и приборы, хлеб и овощи, как фигуры в настольной игре. Пытаясь таким вот образом предугадать будущее развитие событий.

Ребят, особенно Волчонка, неплохо натаскали в теории вождения войск. Потому незаметно игра преобразилась. Мы, все, подкидывали ему «сложности». С вопросом: «А если будет вот так»? И – подкидывали вводные. А княжич старательно морща лоб и потея, пытался выкрутиться из положения, в котором оказался по нашей прихоти. Фактически он оказался в положении «один против всех». Но не возмущался. Понимая, возможно, что эта игра – не очень-то и игра. И у него совсем недурно получалось.

– Гладко было на столе, посмотрим, как это будет всё ощущаться и воплощаться в Пустошах, – опять сдал меня с потрохами УМник. Но теперь поздно делать «упс!» – надо нагонять пафоса.

Тем более что я, вдруг для себя, понял, что такой уровень стратегической сложности для меня – чужд. И если в уровнях счисления отрядов до тысячи уверенно себя чувствовал, и мне казалось всё это не сложнее, чем провести утреннюю разминку, то с кубками и чашками, символизирующими тысячные полки, чувствовал себя сильно неуверенно. Потому как имелась стойкая уверенность, что там начинают работать другие законы счисления, тот самый «эффект массы», которые мне не были интуитивно понятны, как мне всё понятно в случае с поединком или в бою малым отрядом.

Хотя, с другой стороны, и эта интуитивная уверенность в моих тактических умениях могла оказаться и пустой самоуверенностью. Сколько раз уже моя уверенность в себе оборачивалась постыдными ошибками?

Всё же очень жаль, что все эти обрывки знаний оказались в беспорядке раскиданы где попало. Как листы одной книги с выдернутой нитью, что сшивала их в корешок. А расшнурованный том ценнейшей книги после этого, возможно, что и вся библиотека, был сброшен с башни в ров под ноги осаждающего войска, потоптан, подпалён, затушен грязной водой, перемешан ветром и ногами. А потом – обрывки листочков были собраны в кучу безо всякой системы. И теперь совершенно невозможно понять, не то что где следующая страница крайне ценного обрывка текста, а вообще – из какого тома? Это вообще – откуда? Про что это? Руководство ли это к действию и сложение опыта поколений, сын ошибок трудных, либо – наоборот – как раз и описание того, что именно вот так делать совершенно нежелательно?

Тут же приходит другая ассоциация – мощное дерево с ветвистой кроной. Так и все эти листочки знаний произрастали на веточках умений, ремёсел, наук, упираясь на ствол личности, её интеллекта и памяти, питаясь из корневой системы традиции и опыта предков. Именно это «Я» и делало все эти ценнейшие знания – живыми. И вот – прихотью неведомых сил корневая система и комель основания ствола этого воображаемого дерева исчезают. Нет «Я». Ветви и листья – осыпаются горой. И появляется новая личность – я. Неведомо кто. Тонкая, сухая и мёртвая хворостина, на которой в беспорядке навалены усыхающие ветви и листья опыта и знаний, недоступных мне «Я» личностей, что жизнью своей и растили древо этих знаний.