Темные ущелья

– Ну да. Будь любезен, кончай с дипломатической чепухой и скажи мне, какого хера вы трое замышляете. – Впрочем, на самом деле он о многом догадывался. – Если это мирный план, основанный на здешнем влиянии Танда, я бы сказал, что вы облажались. Канцелярия не простит подобный беспорядок просто так.

– Нет, и не забудет его. Ты нанес весьма значительный удар от имени Империи, Рингил. Продемонстрировал Лиге ее уязвимость, о которой здесь, возможно, и не подозревали. Мы такого – или чего-то даже отдаленно похожего – не предусмотрели, но раз уж дело сделано, что ж…

– Ты забываешь, кто начал эту войну.

– Нет. – Престарелые глаза Шанты внезапно сделались холодными и жестокими, созерцая что-то, чего Рингил не мог видеть. – Мы этого совсем не забыли.

«Итак. Кормчий все-таки добился своего».

«Частично добился». Перед его мысленным взором возникла Арчет – хмурая, несговорчивая. Утраченная.

Как и Драконья Погибель, как и Ракан. На мгновение Рингил ощутил ужасную слабость: он как будто тонул в накопившихся потерях.

– Ты не хочешь объяснить, что все это значит? – слабым голосом спросил он Шанту.

Морской инженер демонстративно посмотрел на людей, которые его несли, и на тех, кто маршировал в ногу с ними. На гвардейцев Трона Вековечного, с мрачными лицами, отставших на несколько шагов.

– Сейчас не время и не место, – деликатно сказал старик. – И дело, в любом случае, еще не обрело достойной формы. Переменчивая ситуация, как я уже говорил. Но будьте уверены, господин Рингил, когда придет время, вы узнаете об этом одним из первых.

«Могу я поинтересоваться, как далеко вы продвинулись? – раздраженно спросил Анашарал».

– Мы в пути. – Рингил кивнул Шанте. – Прошу прощения, мой господин. Кормчий говорит. Дело, требующее моего внимания.

«Вы хоть вышли из Эттеркаля в дипломатический квартал?»

Рингил ускорил шаг, направляясь к авангарду и Клитрену, которому доверил возглавлять марш.

– Нет, еще нет. Но уже скоро.

«Ньянар утверждает, что суматоха в гавани начинает стихать. Он обеспокоен тем, что порядок может быть восстановлен в ближайшее время и мы столкнемся с некоторым организованным противодействием. Если вы не появитесь в ближайшее время, вам, возможно, придется пробиваться к лодкам».

– Этого можно было ожидать.

«Да. Но если бы ты перестал по-дружески болтать с моими шахматными фигурами и задал приличный темп, не исключено, вы бы прибыли раньше».

– В твоих шахматных фигурах больше нет смысла, Кормчий. Забыл? Арчет умерла.

Кормчий помедлил с ответом.

«Да. Я сожалею об этом. Я знаю, что вы были друзьями».

– Хорошо, – сказал он ровным голосом. – Тогда вон из моей головы, оставь меня в покое. Я тебе скажу, когда мы перейдем в Тервиналу, и ты сможешь сказать Ньянару, чтобы он высылал лодки.

Начались края, которые Рингил знал слишком хорошо. От границы с Тервиналой, пролегающей по бульвару Черного Паруса, до рабовладельческого сердца Эттеркаля простирались улицы, где год назад он развернул войну на истощение против Финдрича, Снарл и остальных. Вламывался, зверствовал, допрашивал, сжигал. Сперва это были случайные акты устрашения, но постепенно они сужались до свирепых поисков. «Кто купил мою кузину? Кто ее изнасиловал, заклеймил, сломил ее волю? Кто отдавал приказы, платил наемникам? Чей кошель пополнился? Кто получает прибыль, кто правит, кто управляет этим гребаным дивным новым миром?» И каждый раз, когда он уходил от столбов дыма и пламени, список новых мишеней для его ярости рос, делаясь бесконечным. Он назубок знал названия улиц, трущобных таверн и перестроенных из складов особняков, которые сжег, имена владельцев и благотворителей района, чьи обугленные останки оставил внутри.

Он мог пройти этим путем и во сне.

Они миновали развалины товарного склада Элима Хинрика – судя по виду, его до сих пор не восстановили и даже не очистили от мусора. Кто знает, может быть, под ним до сих пор погребены трупы. Память вспыхнула ярким светом, как фонарь. Дом Хинрика, с его деревянными балками и полами, вспыхнул как осенний кустарник. Внутри внешних стен высотой по пояс теперь не было ничего, кроме груд щебня, из которых тут и там торчали зазубренные обломки обуглившихся балок, и все это влажно и темно блестело под дождем. Гил молча провел свой отряд мимо, на углу свернул в узкий переулок и направил людей чуть точнее на север.

Может, если удастся срезать путь, гребаный Кормчий заткнется.

Они вышли на грязную, плохо вымощенную булыжником рыночную площадь – сгрудившиеся под карнизами в углах фигуры зашевелились и насторожились, но не выразили ни приветствия, ни сопротивления. Судя по костлявому телосложению, большинство из них были мальчишками-беспризорниками, хотя Гилу показалось, что одна или две фигуры прижимали к груди свертки с младенцами. Первые живые души, которых он увидел на улицах Соленого Лабиринта с тех пор, как они покинули дом Финдрича, оказались и последними.

Преодолев еще две узкие извилистые улицы, они внезапно очутились на бульваре Черного Паруса – так быстро, что он едва успел это осознать.

Глава пятьдесят седьмая