Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса

Личные слабости Мухаммеда привнесли в его веру ростки жестокости, фанатизма и самонадеянности, которые свели на нет более высокие и благородные черты. Религия, которая легализует убийства и грабежи всех неверующих и позволяет запирать женщин в гаремы, могла привлечь диких арабов — современников Мухаммеда — или племен Восточной Африки. Для цивилизованного мира она стала проклятием. Даже для арабов VII века она содержала некоторые недостатки. Если она удерживала их от пьянства, человеческих жертвоприношений и детоубийства, то лишь направляя их кровожадность против чужеземцев и давая божественную санкцию на проявление других низменных инстинктов.

Там, где мусульманство пустило корни, оно привело к первоначальному всплеску энтузиазма, но постепенно стало высасывать энергию из принявших его народов и привело, после нескольких поколений величия, к стагнации и упадку, что мусульмане в своем слепом фанатизме не смогли увидеть.

Вера процветает, только когда она в агрессивном и воинственном состоянии. Одержав победу, она впадает в скучную апатию. Ислам — отличная религия, чтобы за нее умереть, — это ее фанатики демонстрировали на тысячах полях сражений, но она совсем не так хороша, чтобы по ней жить. В ней безнадежно смешаны хорошие и порочные элементы, как и в Коране Мухаммеда, разрозненном вместилище его откровений, где высокие мысли о божественности и судьбе человека перемешаны с соглашательскими приказами на каждый день или «лицензиями» на персональное вознаграждение пророка.

Но какими бы ни были недостатки Мухаммеда и его вероучения, они с пугающей эффективностью умели превращать своих приверженцев в фанатиков, которые не боялись умереть на поле боя. Жизнь для них заключалась в обязанности уничтожать неверных и привилегии получать за их счет трофеи, а смерть была для них великой радостью, поскольку позволяла попасть в рай, где их ждали чувственные удовольствия. На что был похож первый дикий натиск мусульманских фанатиков, пьяных от религиозного экстаза, современная Европа уже успела позабыть, зато наши предки-крестоносцы хорошо это знали. Но поколение, видевшее кое-как вооруженных арабов Судана, противостоящих войскам, имевшим огнестрельное оружие и артиллерию, и едва не одержавших над ними верх, имело все основания восстановить в памяти все, что известно о мусульманском фанатизме.

Незадолго до смерти Мухаммед начал принимать меры к распространению силой оружия своей религии за пределы Аравии. В 629 году, на следующий год после окончания персидской войны, войска Ираклия, стоявшие гарнизонами в крепостях на границе с Палестиной, подверглись нападению арабских фанатиков. Однако только после смерти пророка на Римскую империю и ее персидских соседей волна арабских завоеваний обрушилась со всей силой. Абу Бакр, первый праведный халиф, в 633 году выслал две армии, которые должны были обратить в новую веру Сирию и Халдею.

В тот момент ни Римская, ни Персидская империи не были готовы к обороне. Двадцать лет войны, навязанной империям честолюбием Хосрова, измотали их до крайности. После войны Персия стала жертвой бесконечных гражданских беспорядков и революций. За четыре года на троне успело побывать десять принцев. В Римской империи Ираклий делал все от него зависящее, чтобы выплатить все долги. Военная контрибуция, уплаченная Шируйе, и новые налоги должны были возместить заём, выданный ему церковью. Он распустил большую часть армии, преследуя политику экономии, к чему его призвала разруха в империи. Однако он не мог возместить потери Сирии и Малой Азии за десять лет персидского ига. Судя по всему, затянувшаяся персидская оккупация подорвала сами устои общества в восточных провинциях. Многочисленные еретические секты, коих было немало в долинах Нила и Оронта, во время персидского правления окрепли и подняли голову. К восстановлению имперской власти они отнеслись с плохо скрываемой неохотой. Иудеи, часто становившиеся на сторону персов, не скрывали своего недовольства. Говорят, что половина населения Сирии и Египта не желала империи ничего хорошего. Должно было пройти два поколения мира и мудрой администрации, чтобы вернуть прежние условия в восточных диоцезах, которые последние три века были опорой Восточной Римской империи. Но не прошло и четырех лет с тех пор, как Ираклий торжественно вернул Истинный Крест в ведение иерусалимского патриарха, как туда ворвались арабы.