Темный бог вечности

Одного взгляда на надменную и до крайности брюзгливую рожу "Лица" было достаточно, чтобы позвоночник юного дарования снова закрутился винтом от боли. Ничего хорошего эта физиономия не сулила, эманировало Особо Важное Лицо крайнюю степень раздражения и даже откровенную злость. Хорошо хоть не имела эта злость личной направленности на него, Генрика, будучи адресована как бы всему окружающему пространству.

– Я тебя узнал, – изрекло Особо Важное Лицо. – Ты новый актуализатор тутошних яйцеголовых, – и Особо Важное Лицо изволило поманить к себе "шефа тутошних яйцеголовых" мановением указующего перста вкупе с пресловутым звукосочетанием "пст", которым подзывают мелкую прислугу в захудалом трактире.

Генрик медлил. Особо Важное Лицо удивилось.

– Тебя поторопить? – лениво поинтересовалось оно. Выражение харь окружающих его биопов не изменилось. Они продолжали обозревать окружающую пустоту характерным собачьим тоскливо – умозрительным взглядом. Однако Генрик отчетливо видел, как по их нервам от нейрона к нейрону пробежал сигнал, реализовавшийся в высшей степени готовности мгновенно отреагировать на приказ хозяина, как только он будет отдан. Выпендриваться, пожалуй что, и не стоило. Генрик переступил лепестки мембраны портала, подошел к вагону и остановился в разумном удалении.

– Где твой хозяин ты, конечно, не знаешь? – осведомилось Лицо.

– Шеф, – с нажимом на этом слове сказал Генрик, – не имеет обыкновения докладывать подчиненным, – это слово Генрик тоже подчеркнуто выделил. – Он привык сам требовать докладов от персонала.

Особо Важное Лицо хмыкнуло:

– Ну-ну. И что же, он не остался в лаборатории даже в компьютерном варианте? В фанте? На всякий случай? А если вдруг?..

Генрик пожал плечами.

– Ладно, этого ты не знаешь. Ну, а где изволит болтаться его Ответственный секретарь?

Генрик насторожился: это что еще такое? Конечно, в отсутствии хозяина сэр Флай не сидел на месте как привязанный, но в секретариате всегда знали, где он, и всегда могли при необходимости его отыскать.

– Интересные он тут у вас завел порядки, – продолжало Особо Важное Лицо. – Ну, нет, так нет. Я не намерен сидеть тут на вашей паршивой планетке и дожидаться, пока сэр Информант соизволит появиться и выполнить приказ Координатора. Я должен сдать объект в лабораторию на Темной. Нет Советника и секретаря, значит, ты примешь.

Он повернулся к своим и кивнул головой. Из вагона тотчас же выпихнули на платформу очень красивую женщину. Руки ее оказались скованы за спиной крохотными наручниками за большие пальцы, рот заклеен скотчем.

К Генрику вразвалку подошел огромный биоп, протянул электронный регистратор и сказал, нагло ухмыляясь в лицо:

– Приложи сюда свои грабки, прими сопроводительный файл, а кончишь прием, не позабудь поставить электронную подпись. Объект, мол, принял, и все такое.

Проигнорировав биопа, Генрик повернулся к Особо Важному Лицу – он вспомнил, это был сэр Советник от науки – и, шаркая ножкой, истекая медом пополам с сахаром, сообщил уважаемому сэру Советнику, что – увы! – лишен возможности зафиксировать прием. Данные принять – так это он со всем своим возможным прилежанием и усердием, со всей, так сказать, плежей, а вот подпись – увы, увы, и еще раз, увы, так как только что назначен, а посему электронной подписи пока что не удостоен.

– Господину Советнику от науки придется либо дождаться появления сэра Советника от информации, – продолжал Генрик, лицемерно вздыхая и не только не скрывая, но всячески подчеркивая лицемерность вздохов, – либо…

– Ни на одну секунду тут не задержусь! – перебил его излияния сэр Советник. – Хватит с меня этой лахудры. Пусть теперь твой красавчик шеф с нею чебурахается… вместе с тобой, стервецом.

Бортовая броня вагона вновь материализовалась, вагон рванул с места и в мгновение ока исчез в тоннеле. Генрик повернулся к объекту и некоторое время пристально его разглядывал. Да, первое впечатление не обмануло, объект представлял собою клона, в этом не было ни малейшего сомнения. Все признаки были налицо – легкая синюшность, рыхлость, одутловатость, специфическая неловкость движений. И все-таки объект был красив поразительно яркой, нестандартной красотой.

Эманация объекта будто бы разваливалась на две части – Генрику, так много работавшему с клонами, это явление было хорошо знакомо, оно было характерно для клонов на начальной стадии приспособления фанта к телу. И если тело объекта буквально вопило от ужаса, то фант эманировал ярость, непокорство и буйство, и совсем не факт, что угомонить объект будет так уж просто. Смотрела она на Генрика с откровенной ненавистью, издевкой и готовностью "приступить к общению" при первой же возможности.