Темный час

То, насколько они с принцессой связаны, временами кажется слишком удивительным.

Протянув руку, Моргана мягко сжимает его плечо, показывая, что она рядом. Сейчас только они двое остались друг у друга. Пусть у них был лишь общий отец, но это никогда не мешало. Она помнит, как была счастлива, когда Алистер родился. Как боялась, что, став старше, он не примет сестру-бастарда. Но еще с младенчества он тянулся к ней, жаждал ее внимания, и никогда Моргана не ощущала себя ненужной ему.

Теперь ее очередь поддержать его.

– Мы справимся, – негромко произносит она. – Знаю, кажется, словно мрачные времена никогда не закончатся, но так не бывает. Это нужно преодолеть, Алистер, и постепенно боль утихнет. Она никогда не исчезнет, будет возвращаться снова и снова, как волна бросается на берег, но станет легче.

Ей и самой хочется верить в то, что она говорит. Если бы у нее была возможность оградить его от случившегося кошмара, она, не задумываясь, сделала бы это. Быть может, поступить так было недостойно рыцаря, который должен в равной степени беречь все жизни, но сейчас она никакой не рыцарь. От Белого Ордена ничего не осталось, он погребен под скверной и пеплом, и только ей теперь нести на своих плечах его идеалы. Нет, сейчас она куда больше старшая сестра, и ее долг – сберечь Алистера.

Он не ребенок. Она знает. Но воспоминания о том, как его сломил приступ сразу же, как только они прошли сквозь портал… Кто знает, что было бы, если бы магистры не успели вовремя оказать ему помощь? Содрогающийся в припадке, со слюной, пенящейся в уголках губ, и закатанными глазами, брат с тех пор является ей в кошмарных снах. Моргана могла лишь держать его, стараясь сделать так, чтобы в судорогах он не откусил себе язык, и это все, на что она была способна.

Ладонь Алистера мягко накрывает ее руку на его плече. Вздрогнув от этого прикосновения, выныривая из своих тревожных размышлений, Моргана фокусирует взгляд на его лице. Улыбнувшись ей самыми уголками губ, он произносит тихо:

– Тебе совсем не обязательно храбриться передо мной и делать вид, словно все хорошо. Я знаю, что тебе тоже больно и страшно. В конце концов, мы оба осиротели, разве нет?

Она так цеплялась за мысли о его потере, что совершенно забыла о собственном горе.

Ивес был и ее отцом тоже. Моргана должна была остаться рядом, как следовало сделать рыцарю Белого Ордена. Должна была погибнуть со своим рыцарем-командором, сложить кости с братьями по клятве. Но вместо этого она бежала, позволила леди Эстель столь безрассудно пожертвовать собой. Это Моргана должна была остаться и сдержать натиск врага, позволяя остальным спастись. Не следовало позволять ей сделать это. Леди Эстель знала бы, что нужно сделать, она смогла бы поддержать и успокоить каждого, в чьем сердце поселился страх.

Но вместо этого она здесь. Она здесь – а они умерли.

Ее губы дрожат, и Моргана вздрагивает от неожиданности, когда понимает, что по щекам бегут горячие слезы. Всхлипнув, она ошарашенно прикасается кончиками пальцев к коже, ощущая влагу, и тогда больше не может сдерживаться. Она сгибается пополам, опустив голову едва ли не между коленей, и, вцепившись дрожащими пальцами в собственные волосы, рыдает в голос. Все эти дни она запрещала себе проявлять слабость, все это время она держалась изо всех сил, не желая показывать и признавать, насколько же плохо было ей самой.

Жалкая. Какая же она жалкая и никчемная!

Моргана чувствует, как Алистер обнимает ее, прижимаясь к ее содрогающейся в рыданиях спине. Его руки мягко, но уверенно сжимают дрожащие плечи, и сам он не говорит ни слова. Лишь показывает, что рядом, позволяет ей выплеснуть свой страх и боль. Его глупая старшая сестра, как и всегда, думает обо всех, кроме себя самой. Это так на нее похоже.

Улыбнувшись уголками губ, Алистер закрывает глаза. Они сидят вот так, в объятиях друг друга, все время, пока Моргану сотрясают рыдания. Она плачет громко, навзрыд, и он не может вспомнить ни одного раза, когда видел бы ее такой. Если ее что-то и снедало, если она переживала или страдала, то всегда делала это наедине с собой. Алистер никогда не слышал, чтобы она плакала, не видел, чтобы она позволяла своей боли стать очевидной для кого-либо.

Невозможно все время быть сильным. Думать в первую очередь о других. Если хочешь кому-то помочь, то и сам должен быть в порядке. О ней, к сожалению, нельзя сказать что-то подобное.

Постепенно Моргана затихает. Она не знает, сколько времени они провели так, но чувствует невероятное облегчение. Горло саднит от крика, лицо опухло от слез, но она действительно чувствует себя гораздо лучше. Сделав глубокий вдох, Ришар выпрямляется, и тогда Алистеру приходится отстраниться от нее. Они все так же сидят вместе на скамье и ничего не говорят.