Темный час (СИ)

Кажется, он потерял сознание. Немой не реагирует на мои манипуляции, откинувшись на подушку. Волосы взмокли, а на лице бисеринками проступил пот. Ему больно, ему очень больно. Сколько из его страданий были доставлены моими руками, я даже думать не хочу.

Минут десять я просто сижу, рассматривая его тело, бесконечную вереницу шрамов, что накладываются друг на друга. Исполосованная грудь, словно созданная резцом неумелого скульптора, медленно поднимается и опускается. Накаченные мышцы под шрамами перекатываются. Господи, он до безобразия красив.

В порыве внутреннего голоса, резко наклоняюсь и коротко целую его в губы.

В последнюю секунду успеваю подумать, как он вкусно пахнет. А потом все меркнет.

Глава 18

Бесконечно яркий монотонный свет на многие километры ввысь. Я лежу на чем-то твердом, а перед глазами лишь огромная белая простыня. Вокруг — ни звука, словно меня поместили в вакуум. Кажется, я оглохла.

Или умерла. И одно, и второе звучит логично.

Где я? Что происходит?

Принимаю сидячее положение, оглядываясь по сторонам. На многие мили вокруг лишь белая бесконечность. Даже горизонта не видно. Белая твердь и белое небо. Ни звука, ни ветра. Тени и те отсутствуют, хотя тут их и отбрасывать нечему.

Поворачиваю голову назад и вижу того, кого точно не ожидала тут встретить. Немой.

Он сидит на земле, сложив ноги по-турецки. На нем белая свободная футболка и штаны. Волосы зачесаны назад, а черные глаза внимательно смотрят на меня. Шрам с лица куда-то пропал.

— Что? Где я? — резко подрываюсь на ноги, и начинаю ходить взад-вперед вокруг сидящего немого, обнимая себя руками.

Куда я попала? Что это за место? Почему он тут?

— Где я?

Внезапно немой отвечает.

— Добро пожаловать в мое личное Ничто, — низкий бархатный голос пробирает до сердца, вызывая мурашки по всему телу. Он обводит руками белое пространство вокруг. — Думаю, мы можем поговорить. Времени у меня здесь хоть завались, а у тебя наверняка, куча вопросов.

Которые моментально испарились, оставив в голове лишь перекати поле. Еще какое-то время расхаживаю вокруг, пристально смотря ему в глаза, словно если я моргну, он испарится. Или снова замолчит на веки вечные.

Я поняла. Я все-таки умерла. Боби убил меня, а это мое больное сознание попало в лимб, или постпростраство, или куда там еще попадают заблудшие души.

— Хорошо, где мы находимся?

— В моем личном Нигде, — его голос просто божественен. Он, словно патока, растекается по моим венам, заряжая кровь мелкими искрами.

— Охренительный ответ. Как тебя зовут?

— Майкл, приятно познакомиться, — он улыбается и протягивает мне раскрытую ладонь. Пялюсь на нее как на что-то запретное. — Ну же, давай. Я не кусаюсь.

Медленно подхожу и усаживаюсь напротив, тоже сложив ноги по-турецки, и жму протянутую ладонь. Он все также пахнет цитрусом. И здесь, где ветер отсутствует как явление, его запах обволакивает меня.

— Я Джес.

— Я знаю.

— Ну конечно… Майкл.

Майкл. Майкл. Смакую имя на губах, как сладкий запретный плод. Теперь я узнала, как его зовут, но от этого не легче.

— Я умерла?

Майкл громко хохочет, словно я сморозила несусветную глупость.

— Что? Я что-то не то спросила?

— Нет, ты не умерла. Ты…просто спишь. Давай называть это так.

— А ты?

— И я сплю. Меня почти убили, помнишь?

— Такое не забудешь.

Снова оглядываюсь вокруг, словно белое Ничто способно мне подсказать, как себя вести дальше.

— Хорошо, — потираю пальцами переносицу, усердно пытаясь сложить слова в нормальные вопросы. — Хорошо. Допустим, что все так, и я действительно не сошла с ума и не умерла. Эм…Я не знаю, что еще спросить… Я…Сколько тебе лет?

Умнее ничего не придумала?

Майкл снова смеется. Ну, натурально находится на самом смешном представлении в своей жизни.

— Очень много.

— А с виду и не скажешь, — меня задевает то, что он так потешается над моими словами.

А теперь самый главный вопрос.

— Кто ты?

Майкл перестает смеяться и внимательно смотрит. Улыбчивость улетучивается даже из взгляда его угольных глаз. Теперь-то я спросила то, что надо.

— Ты же не человек, верно? Я заметила, что рана от ножа затянулась и превратилась в шрам за каких-то две недели. Это невозможно.

— Да, я не человек.

— Так кто же ты, черт возьми?

— Джес. Я Ангел Хранитель.

Настала моя очередь смеяться.

— Что? Ангел Хранитель? Их же не существует! — какой же бред он несет.

— Ага, и раны сами собой заживают за две недели, — Майкл был спокоен, мой каламбур его ничуть не задел, либо он не показал виду, хотя еще пару минут назад его крайне забавляли мои вопросы.

— Я знаю, это просто меня сморила усталость, и это все сон. Хоть и бредовый, но все же сон! У Ангелов вообще-то крылья должны быть, а у тебя их нет.

— Джес, послушай, — от его мягких интонаций меня практически трясет. Нельзя, нельзя так реагировать на мужчину. Это просто немыслимо. — Я действительно Ангел Хранитель, и если ты послушаешь, я тебе все объясню.

— Давай, валяй. Можешь начать с самого начала. Ты сам сказал, что времени у тебя завались.

— Как ты думаешь, что происходит с человеком, когда он умирает?