Темный инквизитор для светлой академии

— Оэр! Оэр! Веди себя достойно… — честное слово, даже мне захотелось стать достойнейшим, лишь бы сварливая тетка заткнулась. Я даже выпрямился, на что магистр улыбнулся.

Любые мелочи казались важными, занимательными. И не дома и помпезные витрины привлекали внимание, а лица, людские эмоции, голоса… И осенние цвета — все оттенки желтого, золотого, рыжего, белого… Красно-багровые деревья с редкими вкраплениями изумрудного, темная, влажная мостовая, зеркалящая серое небо. Розовато-сиреневые облака, легкая дымка, в которой витал запах выпечки, жареных колбасок, дамских духов, прелых листьев и еще неведомо чего. Только сейчас понял, как многого лишился с потерей памяти. Загрустил, но тут мы приехали, и в суматохе забыл о печали.

Магистр тем временем заказал обильный обед, с запасом, чтобы я не голодал, велел прогуляться в уборную. Когда же я вернулся, застал его за проверкой надежности оконной рамы.

— Думаете, она сможет залезть по стене? — не удержался от шутки, но хмурое, сосредоточенное лицо инквизитора отбило желание язвить.

— Колдовству не важно, где ты.

— А причем Дэлинея и колдовство? Разве вы смогли бы… — под давящим взглядом прикусил язык. — Простите. Просто все кажется таким странным, будто во сне.

— Лучше подготовиться, исходя из того, что враг силен. Не стоит недооценивать.

— А-а! — выдохнул я с облегчением. A-то пугает своей настороженностью и опасным врагом. Я не трус, но что-то боязно.

Начертив на раме и дверном косяке мелом какие-то символы и пообещав вернуться через три меры, Митар ушел, заперев меня в комнате.

Я огляделся. Чистенько, тепло. Взбитая, пышная подушка так и манила. И пахла свежо… Да какие учебники, когда после сытного перекуса клонит в сон?

Или я спал крепко, или он вернулся быстро, но когда очнулся, Айтен сидел за столом, чинно жевал кусок мяса и ехидно поглядывал на меня.

— Заснул… — смутился я, понимая, что должен был бы зубрить учебники, а не дрыхнуть, пока некоторые пытаются вернуть мне память, но Митар вместо упреков, похлопал по столу.

— Поел, поспал — теперь надо еще перекусить. A-то смотреть на тебя без жалости невозможно.

Не особо хотелось есть, но посидеть за столом за компанию не отказался.

— А вы и сами похудели.

— Ешь и поедем.

— Куда?

— На развалины.

И ехать никуда не хотелось, а тем более в это жуткое место, но…

— Ты же едешь со мной, — хлопнул магистр меня по плечу, помогая залезть на лошадь.

— Я не умею!

— Из деревни и не умеешь? — прищурился с усмешкой.

Стало стыдно за свое нытье, поэтому, стиснув зубы, сжал бока смирного мерина, и мы двинулись вперед.

Ехали неспешно, однако всю дорогу я чувствовал на себе прожигающий взгляд инквизитора.

— Что-то делаю не так? — спросил, когда, выехав за город, поравнялись.

— Хорошо держишься.

От похвалы я смутился. По правде, ехал, как мог. Не падал с лошади — уже хорошо.

Скоро показалось очертание горы, утопающей в сизой, плотной взвеси. И мне стало неуютно. То и дело поглядывал по сторонам дороги, вглядываясь в лесные обочины.

— Академия оказала посильную помощь в поиске разбойников, — сухо пояснил Айтен, и я порадовался, что он не пытается меня утешать.

— Хорошо. Ей не будет страшно идти сюда.

— Надо еще посмотреть, как явится на встречу. Да и если ей нечего скрывать — может и не ехать. Кстати, не хочешь посмотреть на их казнь? Могу сводить.

— Нет! — отрезал я и замкнулся из-за дурного воспоминания. До конца дней буду сторониться леса, полян и костров.

Когда доехали, магистр привязал лошадей и повел меня вверх по извилистой тропинке, проложенной сквозь голый, посеревший пролесок. Неуютный, сквозящий опасностью. Еще и из-за промозглой погоды проступали мурашки. Бр-р-р!

— Почему тут?

— Она должна быть уверена, что вы тут одни, чтобы не выбирала слов и поступков. Говори что хочешь. хоть гадости выкрикивай, но доведи ее до бешенства. Пригрози: если не согласится заплатить за молчание, обратишься в инквизицию, и ее заточат до конца дней. Понял?

Кивнул. Куда уж непонятнее.

В праздный день и первой — магистр уходил рано, приходил, снова уходил. А под вечер возвращался уставшим и перепачканным. Однако упрямо хранил тайну, чем занимается. В свободное же время сосредоточенно сидел над каким-то письмом и небольшой резной шкатулкой.

Краем глаза я случайно увидел кольцо, лежавшее в углублении на бархате.

«Неужели решил помириться с мадам Лужо?» — подумал и покосился, однако Митар мигом захлопнул крышечку и рявкнул:

— Мешаешь думать! — что лишь убедило меня в подозрениях. Я обрадовался, однако где-то глубоко шелохнулась… ревность?

«Вот будет за ней ухаживать, и станет ему не до меня, — вздохнул. — А потом у них появятся дети…»

— Неужто ревнуешь?

Я вздрогнул, обернулся и увидел на лице магистра странно довольное выражение.

— Я же не девчонка! — пробурчал, пытаясь скрыть неловкость. Но он прищурился, растянул губы в широкой улыбке и попросил принести ему ягодника…

В ночь на вторый я не спал. Не спал и Митар. Мы оба вертелись, и так и сяк подминали подушки, в итоге зажгли лампу и сели читать.