Темный исток (СИ)

Днем в этих местах обычно бывало довольно людно. Мелкие лавчонки распахивали ставни и развертывались шатры, а их хозяева наперебой предлагали товар на любой, как они сами обожали выражаться, вкус. В основном то были всякого рода побрякушки, интересные, но все-таки нацеленные на залетных гостей, – единственных, кого могли заинтересовать изделия местных умельцев. Только по ночам все население Семерки как будто вымирало, а на смену честным (в самом общем смысле этого слова) торговцам и путешественникам вылезали мелкие разбойничьи группировки, ведшие непрекращающиеся войны за господство над тем или иным кварталом. С некоторыми из таких банд нам с Мекетом временами приходилось иметь дело, поскольку они всегда видят и слышат больше других. Однако это не означало, будто в подобном обществе мне были рады двадцать местных часов в сутки. А потому, забредая после захода солнца на территорию, подконтрольную одной из банд, всегда приходилось держать ухо востро – мало ли что могло взбрести в голову обколовшимся солями головорезам.

Ветер с каждой минутой крепчал, раздувая полы накидки почти параллельно земле. Глубокий капюшон то и дело норовил слететь с головы, так что его постоянно приходилось придерживать рукой. Хорошо хоть прихватил с собой очки, иначе не удалось бы приоткрыть глаза и на миллиметр. А так даже умудрился высмотреть торчащую из-за ближайшего поворота квадратную морду курсу, которая, едва заприметив меня, тут же растворилась в густом облаке пыли. Я, быть может, и не обратил бы на нее внимания, если б не заметил примечательный ярко-желтый треугольник, красовавшийся на плоском лбу. Дурное предчувствие кольнуло меня тонкой иголкой.

Я остановился, позволив себе немного нахмуриться. Подобное поведение не пристало мелким, но кровожадным рептилиям с планеты Ним’Ар. Природа не наградила их какими бы то ни было шпионскими талантами. Все курсу напоминали низкорослых бронированных големов и не признавали иные маневры, кроме тех, что заставляли из идти напролом. Бывало, конечно, что и среди ящеров попадались исключения. Но то были единичные случаи. Вроде злополучного клана Феб, метку которого я и заприметил. Эти ребятки немало поспособствовал нашему с братом провалу в недавнем «Деле о старухе и вилке».

Отбиваться вилкой, точно кинжалом, оказалось делом весьма хлопотным, особенно если толщина шкуры твоего противника превосходит прокатный лист. И все же мне удалось отыскать слабое место и проделать несколько дырок в особенно упрямой морде, пока Мекет пытался вырвать старую огианку из когтей других членов клана. К несчастью, от полученных травм старуха скончалась до того, как нам удалось обратить наемников в бегство.

В итоге и мы, и они остались ни с чем, а потому разошлись далеко не друзьями.

Я говорил брату, что ответная пакость себя ждать не заставит. Клан Феб с трудом переживал оскорбления, особенно когда они наносились кем-то, кого сами курсу привыкли считать людьми второго сорта.

Вроде меня и моего брата.

На всякий случай опустив ладонь на рукоятку бластера, я осторожно заглянул за злосчастный поворот и внимательно всмотрелся в густеющий там полумрак.

Никакой ящерицы и близко не наблюдалось, словно она правда в воздухе растворилась.

Несколько секунд простояв в недоумении, я попытался придумать, куда курсу мог подеваться. Времени добежать до следующего поворота у морды бы не хватило, а карабкаться по отвесным каменным стенам ее вид и вовсе не умел. Идею о том, что наемник мог мне попросту привидеться я даже не рассматривал. Не потому что был убежденным материалистом, а оттого, что никогда не испытывал необходимости не доверять собственным глазам. Курсу-головорез был здесь – вне всяких сомнений, – высматривал меня, а теперь куда-то пропал.

Вот только куда?

Забежал в один из домов? Единственная дверь, выходящая на эту сторону улицы, казалась запертой наглухо. Не стал же он невидимкой в конце-то концов!

Стоило только ослабить бдительность, как будто из ниоткуда прилетел электрический удар. Пара тонких металлических разрядников впилась мне в грудь и так тряханула, что на несколько мгновений я позабыл, где верх, а где низ. За яркой вспышкой последовала острая боль, скрутившая все тело, после чего окружающий мир на глазах мгновенно свернулся в трубочку, и я, под собственный и довольно протяжный вопль, провалился в темноту…

Лишь спустя какое-то время, да и то благодаря непрекращающейся тряске и болезненным ударам головой о нечто твердое, мне удалось вернуться в сознание и постановить, что дела мои плохи.

Как я запоздало определил, чтобы обмануть меня, треклятый курсу воспользовался обыкновеннейшим генератором маскировки, сумевшим, с учетом пыльной бури, заставить мерзкую вонючую рептилью тушу сделаться практически невидимой. Оказывается, чешуйчатая тварь вовсе никуда не сбегала, лишь преспокойно ждала, когда я, привлеченный ее рожей, подойду достаточно близко, чтобы схлопотать электрошокером. Едва я оказался на утоптанном песке без чувств, курсу схватил меня за лодыжки и потащил в одному ему известном направлении.