Темный кристалл

Мощёная камнем главная улица, начинавшаяся сразу от ворот, была безлюдна. Но где-то там, в глубине улиц, Паола чувствовала жизнь. Крадучись, они двинулись по ней. По городу гулял запах дыма, сожжённой плоти и ужаса. Словно он, ожив, хватал незваных гостей за руки, прося, нет, требуя остановиться и не пытаться узнать страшную тайну. Но вампирша, презрев опасность, двигалась в сторону главной площади городка, его каменному сердцу. Улица окончилась резко, выпустив гостей города на овальную площадь, ранее забитую людьми и нелюдьми в любое время года. Сейчас она пустовала. По крайней мере, для Хоука, Паола сразу поняла суть происшедшей трагедии, но не успела предупредить спутника.

В центре площади мерзким зеленым пламенем горела огромная пентаграмма, все грани которой испускали едкий дым. Магическая фигура словно дышала, пульсируя. В центре её высилась гора сожжённых брёвен. И только присмотревшись, Хоук понял, что речь идет не о брёвнах, а о людских телах. Здесь упокоились жители Квесали. По крайней мере, большая их часть. Паола про себя ругалась последними словами. Нечто подобное описывали старейшие в клане вампиры, пережившие Падение. Тогда сид’дхские маги использовали подобные костры для подпитки своей магии. Которая в конце концов сокрушила магию камней Ночи. Но для чего сейчас нужна была эта гекатомба, Паола не понимала. Ведь никто не воюет с сид’дхами сейчас. Они снова ведут отшельнический образ жизни. Её измышления прервала группа воинов-сид’дхов, конвоирующая группу горожан.

Люди кричали, стенали, просили освободить их. Но натыкались лишь на оскаленные рты и неприятный смех своих палачей. Самое страшное, что горожане не понимали, почему с ними сотворили весь этот ужас. Войн империя не ведет уже некоторое время. Квесали — сугубо мирный город, в нём не было даже гарнизона. Но, видимо, это и было той соломинкой, определившей судьбу города.

Прижавшись к стене дома, вампирша наблюдала за разворачивающимся действом, одной рукой сдерживая рвущегося в бой юношу, глаза которого были наполнены слезами. На противоположной стороне площади Паола рассмотрела алтарь, к которому подвели людей. Чёрный камень, украшенный непонятными рисунками и иероглифами сид’дхов, как она предполагала, вызывал чувство отвращения. Словно был живым или таковым казался. С другой стороны показался маг, одетый иначе, чем встреченные ею ранее сид’дхи. Его плащ странно напоминал содранную человеческую кожу. Лицо исполосовано ритуальными шрамами. Но страшнее всего были его глаза, в которых бился зелёный туман. С некоторых пор, зеленый стал прочно ассоциироваться у Паолы со смертью. В руках маг сжимал жезл, выполненный в виде позвоночника с черепом в навершии. Едва завидев своего палача, люди разразились криками, а самые отчаянные попытались вырваться. Тщетно. Их порубили воины, бросая тела в пентаграмму, оставшихся подогнали к магу. Следующая сцена навсегда отложилась в памяти Паолы и Хоука.

По команде мага пленника клали на алтарь, и несчастный словно бы прилипал к поверхности. Паола видела, как вздувались вены на руках обречённых, но камень не замечал этих усилий. Вампирша готова была поклясться, что алтарь начинал поглощать плоть еще до того, как жрец проламывал очередной жертве голову. Так ли это, она не узнала, так как тела бросали в пентаграмму, и они исчезали в зеленой взвеси, парящей над местом ритуала. По спине Паолы поползли мурашки. Она заметила, что даже её нечеловеческую сущность начинает мутить от пристального взгляда на пентаграмму. Хоук же, то бледнея, то зеленея лицом, едва держался на ногах, стараясь удержать внутри съеденное на завтрак.

Если дать им завершить ритуал, подобная участь ждёт всех в округе. Она решила действовать. Не потому, что жалко людей, а потому, что ни одно живое существо не заслуживает подобной участи. Настало время действовать, и здесь она чувствовала себя, как рыба в воде. Шепнув Хоуку, чтобы отвлёк внимание сид’дхов, она вбежала в первые же двери и по лестнице устремилась на чердак. По черепичным крышам она скользила к тому месту, где орудовал жрец. Пару раз она чуть не сорвалась, зацепившись лишь в последний момент, не дав черепице выдать себя раньше времени. Тем временем человек, сдёрнув с плеча меч, не скрываясь, пошёл по направлению к сид’дхам. Меч он тащил за рукоять, выбивая снопы искр из брусчатки. Противный звук моментально наполнил пространство и привлёк внимание убийц. Взгляды бледнолицых садистов обратились на одиноко бредущую фигуру. Раздался смех. Даже жрец на долю секунды отвлёкся, но махнул рукой, как бы благословляя на убийство.