Читаем Темный Лорд - мой опекун (СИ) полностью

Наследники крупных родов вышли из комнаты. Через минуту, когда я уже сел за письменный стол, в комнату вошел Буш. Он держался как-то странно, в его движениях сквозила скованность. Он взял из-под подушки какую-то книжку, сжав ее в руках, повернулся ко мне. Глаза его блестели странным огнем.

- Я рад, что ты не откажешься от меня ради более влиятельных людей.

Я вздохнул: он все слышал.

- И еще…прости, что не сказал тебе про титул.

- Мы с тобой знакомы несколько месяцев и нет ничего удивительного, что ты умолчал такую важную информацию. Тогда бы ты поступил совсем не по-слизерински. Я-то тоже тебе не говорю, кто мой опекун.

- Явно не простой Лорд, если ему подчиняются такие рода как Малфой и Забини. И мне кажется, я догадываюсь кто он такой.

- И при этом не бежишь от меня?

- А смысл? Ты - хороший человек, с тобой безопасно и ты разделяешь мои взгляды на «механику».

- А если я притворяюсь?

Джереми улыбнулся как-то тепло и грустно и сказал очень, м-м, нежно?

- Я - эмпат, Гарри, меня нельзя обмануть.

Пф, вот вам и нежность. Кто-то просто полностью раскрылся мне. Вот теперь он оставил всего себя раскрытым. Не по-слизерински, но…да ну его, этот кодекс факультета.

Я взял свою бумажку и приложил ее к его лбу, и сам прижался к ней так, что получилось, что мы соприкасались лбами.

- Мой опекун Том Марволо Риддл, он же Лорд Волан-де-Морт, он же Лорд Слизерин на данный момент.

- То есть, ты - наследник Слизерина?

Я чуть не упал. Я говорю, что мой опекун - великий и ужасный Волан-де-Морт, которым пугают детей, а он удивлен, что я наследник основателя.

- И что?

- Так он же был великим архитектором, положившим начало «Механике»! Ты позволишь мне попасть в вашу библиотеку?

Фанатик - что еще сказать.

- Гарри, давай поклянемся в вечной верности?

- Как муж и жена?

- Да ну тебя! Я о клятве «Братства».

- Ты с ума сошел? Ты еще не знаешь, что будет через год, а уже собрался дать клятву «Братства»! Это же значит, что ты не сможешь ничего сделать мне во вред!

- Вот этого, я и хочу.

Я разорвал контакт с бумагой и посмотрел на Джереми, стоявшего с закрытыми глазами. Джереми, посмотри на меня.

Мальчик открыл глаза и отклеил бумажку.

- Ну?

- Ты думаешь, что столь прочная связь со мной что-нибудь тебе даст?

- А мне ничего и не надо.

Я вздохнул и…

- Нет.

- Что?

- Я не буду проводить ритуал, это опасно для тебя.

- Но!

- Никаких «Но», Джереми! Я не буду тобой рисковать.

Буш как-то странно на меня посмотрел и, отвернувшись, сел к себе за стол. Я хотел было ему объяснить, что если выясниться, что мой опекун - дядя Том, то под ударом окажутся все близкие, но решил не разглагольствовать, а оставить все как есть. Пусть так, еще успокоится.

Как же глупо я поступил! Если бы я знал!

========== “Братья” ==========

Случилось это через неделю.

Где-то в полночь я почувствовал сильные магические всплески, которые оплетали меня и окутывали теплым коконом чьей-то чистой энергией. Все еще находясь во сне, мой разум отметил, что кто-то явно делает глупость, но какую именно, я так и не понял.

Вдруг меня затрясли, и я, испуганный и сонный, уставился на Буша, всего покрытого светящимися потоками энергии, он что-то мне вещал, а я не мог разобрать, наконец, я понял, что он говорит:

- Скажи, «да». Пожалуйста, быстрее, скажи «да»!

- Что случилось? Что «Да»?

Зря я сказал «Да». Только когда вокруг нас с Джереми образовался круг из фигур в балахонах, я понял, что тот наделал.

- Джереми, ты - идиот!

***

Когда все закончилось, я не стал ничего говорить Джереми. Ни ругать, ни взывать к разуму, ничего. Я просто перестал с ним говорить.

Буш чуть ли побитой собакой вокруг меня не вился: пытался объяснить, мямлил, причитал, вразумлял, а я молчал.

Нет, ну, а что здесь скажешь? Он сделал свой выбор.

Джереми прекратил мельтешить только под утро. Я посмотрел на понурое лицо теперь уже брата и, вздохнув, спросил:

- Как будем объяснять такие сильные магические всплески?

Джереми посмотрел на меня округленными глазами.

- То есть ругаться и кричать ты не будешь?

- А смысл?

- Не знаю.

- Вот и я не вижу. Ну, так что со всплесками?

- Никто не заметил.

- Как это?

- Я у мамы выпросил жидкость, заглушающую любые магические всплески, и натер ей все стены и пол с потолком в комнате.

- Тогда легче.

- И ты не спросишь, откуда она у мамы?

- Я от дяди Северуса знаю про твою маму.

- Э, дядя?!

***

Как иногда приятно высадить в осадок ближнего своего. На лицо Джереми стоило посмотреть, когда я закончил повествование о том какая у меня родословная.

- Да, мне до такой далеко, - протянул этот олух.

- Как это - далеко?

- Эм, что ты имеешь в виду?

- Ну, ты же теперь мой брат по магии.

- Э, не понял?

Я обещал себе, что заставлю выучить этого идиота все ритуалы и клятвы с их эффектами и побочными действиями. Этот! Этот… нехороший человек применил ритуал, о котором почти ничего не знал. Только название и ПРИМЕРНОЕ действие.

***

Я был зол. Именно таким меня встретили Блейз и Драко когда мы с братцем спустились по лестнице в гостиную.

- Что у вас случилось? – почти хором спросили ребята.

Я мрачно посмотрел на них красными от недосыпа глазами и сообщил:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Драмы
Драмы

Пьесы, включенные в эту книгу известного драматурга Александра Штейна, прочно вошли в репертуар советских театров. Три из них посвящены историческим событиям («Флаг адмирала», «Пролог», «Между ливнями») и три построены на материале нашей советской жизни («Персональное дело», «Гостиница «Астория», «Океан»). Читатель сборника познакомится с прославившим русское оружие выдающимся флотоводцем Ф. Ф. Ушаковым («Флаг адмирала»), с событиями времен революции 1905 года («Пролог»), а также с обстоятельствами кронштадтского мятежа 1921 года («Между ливнями»). В драме «Персональное дело» ставятся сложные политические вопросы, связанные с преодолением последствий культа личности. Драматическая повесть «Океан» — одно из немногих произведений, посвященных сегодняшнему дню нашего Военно-Морского Флота, его людям, острым морально-психологическим конфликтам. Действие драмы «Гостиница «Астория» происходит в дни ленинградской блокады. Ее героическим защитникам — воинам и мирным жителям — посвящена эта пьеса.

Александр Петрович Штейн , Гуго фон Гофмансталь , Дмитрий Игоревич Соловьев , Исидор Владимирович Шток , Педро Кальдерон де ла Барка

Драматургия / Драма / Поэзия / Античная литература / Зарубежная драматургия