Темный лорд. Заклятье волка

— Ты же отрекся от язычества, так брось и камень, — ска­зал Луис. — Не иди к Христу, оглядываясь на Сатану.

Змееглаз немного покачался взад-вперед.

— Я обязательно отблагодарю тебя, ученый. Если прокля­тье спадет, сможешь просить у меня что угодно.

— Возможно, попрошу, — сказал Луис.

— Приходи в лагерь варягов. Меня зовут Змееглаз. Там ме­ня все знают. Я найду для тебя следопытов.

Мальчик привалился к садовой ограде. Казалось, он вот- вот упадет без чувств.

— Тебе нехорошо?

— Я как-то странно себя чувствую, — признался Змее­глаз. — В саду есть птицы?

— Птиц здесь нет.

— Но кто-то же летает надо мной. Ты ошибаешься, уче­ный, это птицы. Тебе иногда надо отрывать взгляд от книг и смотреть на мир вокруг.

— Я пока покину тебя, — сказал Луис, — меня ждет рабо­та на благо императора.

Змееглаз как будто не слышал его.

В другое время Луис, наверное, посмеялся бы над стран­ным поведением мальчика, а вернувшись к Беатрис, непре­менно рассказал бы ей, что император берет на службу сума­сшедших. Но сейчас его слишком заботила судьба Аземара. Он поспешил прочь из сада. Когда он был уже у выхода, маль­чик окликнул его.

— Я иду в церковь!

— Да, обязательно пойди.

Оказалось, что доктор уже ушел, Аземар спит, а Беатрис сидит на диванчике, глядя на него. Луис положил амулет на свой стол. На нем была грубо нацарапана голова волка. Эти северяне просто одержимы волками.

— Как он?

— Он попил, но есть ничего не стал.

Беатрис закусила губу, явно взволнованная. Луис обнял ее. Он не стал спрашивать, что ее беспокоит — вид Аземара мог взволновать кого угодно.

— Да, он пережил настоящий кошмар. Наверное, ему не­обходимо как следует отдохнуть.

— Да. А тебе необходимо помыться. И снять эту одежду. — Беатрис разговаривала с Луисом, но не сводила глаз с Аземара.

— Но мне не во что переодеться.

— Я немедленно пошлю за новым платьем, — проговорил слуга.

— Это было бы кстати, — сказал Луис.

Что-то заставило его внимательнее посмотреть на слугу. До сих пор он как-то не сознавал, до чего странный этот че­ловек — чрезвычайно высокий, с кожей оттенка слоновой кости, с копной рыжих волос. Нет, он и раньше замечал все это, только почему-то не придавал значения. И вот сейчас ему бросилась в глаза странная внешность слуги.

Но ощущение тут же покинуло его; слуга вышел из ком­наты, Беатрис была рядом.

Луис подошел к другу. Конечно, он настрадался. Он изго­лодался в Нумере так, что кожа как будто усохла, исхудавшее лицо казалось обескровленным. Во сне он оскаливал зубы, очень белые и крупные.

— Как же он изменился, — сказал Луис. — Невыносимо видеть его таким. Он мне как брат. Ты — моя единственная тайна, которую я скрыл от него.

— Почему?

— Он посоветовал бы мне не рисковать всем ради прихоти.

— Разве я прихоть?

— Нет. Ты все для меня, это остальной мир чья-то прихоть.

— Я знаю его, — проговорила Беатрис.

— Очень может быть. Он часто работал в поле рядом с замком твоего отца. Хотя он ученый. В поле он работал по собственному желанию, это не входило в его послушание.

— Благородные дамы не смотрят на таких людей. — Она улыбнулась, пытаясь обратить все в шутку. — Во всяком слу­чае, так учила меня франкская камеристка, которую нанял отец.

— Знаю по опыту, что смотрят.

— Ну, конечно же, смотрят. Только я видела его не там.

— Где же тогда ты его видела?

— Не знаю, — сказала Беатрис, но в действительности она знала.

Там, где лунный свет превращает реку в серебристую до­рогу, на кромке леса, где возятся и сопят неведомые твари, где на невысокой стене стоят крошечные лампы, огоньки ко­торых очень легко задуть, потому их надо оберегать и защи­щать. Она видела его в своих кошмарах.

Глава тридцать первая Повелитель смерти

Змееглаз ушел из дворца, забрав свой меч в Зале Девятна­дцати Диванов. Он спустился по лестнице, обошел Нумеру и двинулся к громадине Святой Софии.

Его долг Може подождет. Он чувствовал себя чрезвычай­но странно, каким-то полупьяным, и ему не терпелось испы­тать меч в деле. Впереди сквозь мглу шли какие-то люди. Са­мое время узнать, действительно ли ученый снял с него проклятие. Никакой разницы лично он не ощущал. Желание драться по-прежнему сидело в нем, словно застрявший в гор­ле кусок, который необходимо отрыгнуть.

Надо попробовать, решил он. Среднюю улицу в конце пе­ресекал узкий переулок. Кажется, вполне подходящее место для засады, темное, как подвал. Его жертва обязательно бу­дет с фонарем. У него не было лампы, поэтому он вошел в пе­реулок, ведя одной рукой по стене, а другую выставив перед собой, чтобы ни на что не натолкнуться. Никого. Затем по­казался огонек.

Кто-то шел по переулку, неся лампу. Двое мальчишек лет десяти, судя по одежде, чьи-то рабы.

— Паршивый вечер, — сказал один из них, кивая ему на ходу.