Темный поцелуй

– Нравится? – поинтересовалась она, едва он покончил с этим.

Ее трусики представляли собой тоненькую, едва заметную полоску из переливчатого синего материала и идеально довершали комплект. Он сглотнул.

– Нравится, – подтвердил он хриплым, прерывистым голосом.

– Твоя очередь, – нервно произнесла она.

Чтобы Анья нервничала? Люсьен медленно поднялся. Посмотрев на нее сверху вниз, он увидел гордую, прекрасную женщину, излучающую радость и привязанность. Все же она однажды заявила, что он не важен для нее. И он сказал ей то же самое, хотя не имел своих слов в виду и начинал подозревать, что и она говорила не всерьез.

Он знал, кого в этом винить – Кроноса, – и поклялся, что тот заплатит.

Не позволяя мрачным мыслям портить прекрасное мгновение, Люсьен затолкал их на задворки сознания и провел пальцем по изящному изгибу подбородка Аньи.

«Я позабочусь об этой женщине. Найду способ украсть Ключ от всего без вреда для нас обоих или же спрячу ее от Кроноса. Потом я целыми днями буду делать ее счастливой».

– Ты такая красивая, – сказал он вслух.

– Спасибо. Раздевайся же!

Боги, как же ему хотелось быть внутри ее – он должен быть внутри ее, скоро, сейчас, всегда, – но отказывался красть ее свободу, принуждая оставаться подле себя. Он отвел руку, прежде чем пальцы успели превратиться в когти. Изыскивая способы кражи Ключа от всего без побочных эффектов, ему также придется придумать, как снять с Аньи проклятие.

– Ну? – поторопила она.

Люсьен схватился за футболку, но не успел стянуть ее до конца, как руки Аньи оказались у него на груди, снимая его собственное оружие.

– Ты, похоже, превзошел меня по количеству кинжалов.

Она отбрасывала оружие на пол, и оно звякало друг о друга. Сняв последний нож, она прижала пальцы к его коже, лаская соски и татуировку.

Мышцы живота Люсьена напряглись, член стал подрагивать. Жар растекался по телу со скоростью, превосходящей быстроту его телепортаций. Ему были приятны прикосновения Аньи, так как заставляли почувствовать себя богом – всемогущим и непобедимым. Желанным.

– Ты такой сильный, – восхитилась она. – Мне нравится, что ты страдал и выжил. Но не делает ли это меня дрянной девчонкой?

Он взял ее лицо в ладони.

– Ничто не сможет сделать тебя дрянной.

– Даже это… – Она расстегнула ему брюки и спустила их вниз по ногам, отбрасывая кинжалы.

Когда Люсьен полностью обнажился, Анья уставилась на его бабочку-татуировку, провела пальцами по ее неровным краям. Кожа под ее пальцами приподнялась и потеплела.

– Живая? – восхищенно выдохнула она.

– До нынешнего момента я и сам не догадывался. Как тебе известно, именно в этом месте в меня проник демон, но прежде такого не случалось.

– Должно быть, я ему нравлюсь.

– Так и есть.

– Хороший мальчик, – прошептала она, целуя бабочку. И снова та подалась ей навстречу, распространяя покалывания в месте контакта.

Люсьен не знал, почему боги выбрали бабочек в качестве метки демона. Возможно, из-за так называемого «эффекта бабочки». Как напоминание, что единственный взмах ее крыльев – или в его случае, одно глупое решение – может целиком изменить реальность. Каким бы ни было объяснение, клеймо он свое всегда ненавидел. Почему оно не в форме оружия или рога демона? Чего-то, что заявляло бы во всеуслышание: «Я – Мужчина».

Люсьен и так слишком не уверен в себе.

Анья опустилась на колени и прижалась губами к его пупку, как раз у нижнего края крыла. Затем ее жаркий язычок запорхал, обводя контуры бабочки, распространяя электрические импульсы по венам, внутренним органам и даже костям Люсьена.

Постанывая от удовольствия, он запрокинул голову и принялся гладить затылок Аньи, побуждая продолжать, хотя следовало бы поднять ее.

– Сколько женщин поклонялось твоему великолепному телу? – спросила она шепотом. Секундой позже ее ногти впились ему в бедро.

Значит, ей тоже трудно себя контролировать.

– Немного, – признался он. Мэрайя была им очарована, но также и напугана чуть не до смерти.

Люсьен не винил ее за страх. Он встретил ее всего столетие-другое спустя после внедрения демона и тогда только учился управлять им, но тот все еще оставался неприрученным. А сам Люсьен был красивым мужчиной, способным доставить женщине наслаждение.

Мэрайя с первого взгляда поняла, что он тот единственный. Люсьен почувствовал то же в отношении ее, потому что она была воплощением нежности, которой он всегда жаждал. Они тут же оказались в постели; она была вдовой и радовалась, что в ее жизни появился воин, который мог позаботиться о ней и защитить.

Несмотря на то что Мэрайя жаждала его защиты – воры, наемники и чума были в то время весьма распространены, – она опасалась демонической стороны его натуры, боялась, что он использует свою силу против нее. Люсьену приходилось всегда быть начеку, осторожничая в действиях и словах. С Аньей он чувствовал свободу и мог расслабиться, поскольку она, казалось, восхищается его силой и наслаждается подспудным неистовством.

– Представлю, что я первая, – сказала она, поднимая на него жаркий взгляд. – Договорились?

– Ты и есть первая во всех значимых смыслах этого слова.