Темный рассвет (СИ)

– Разве от того, что она зовет тебя по имени, что-то меняется?

– Наверное, да. Не знаю.

Прозвучало безразличнее, чем отозвалось в сердце. Просто другой дочери у меня не будет, а для Софи мамой всегда останется другая женщина. Та, что ее родила.

Как ни странно, теперь меня клонило в сон. Я выпила еще несколько стаканов воды перед тем, как сползти на подушки. И отпустила тьму, запечатывая ее в себе.

– Обними меня, – попросила мужа.

Анри подался ко мне, и я обхватила его руками.

– Почему у Лорены и Энцо нет своих детей?

– Когда они только поженились, у Лорены случился выкидыш. Через год еще один. Им посоветовали больше не пытаться, потому что это могло ее убить. И они решили, что не готовы рисковать. Точнее, так решил Энцо, потому что Лорена рвалась… в бой. Только когда появился я, немного успокоилась.

– А если бы у них все-таки получилось?

Анри хмыкнул.

– Энцо не стал бы рисковать любимой женщиной ради какой-то эфемерной возможности. И я его прекрасно понимаю.

Глаза закрывались, поэтому я провалилась в сон прямо в объятиях мужа.

Очнулась от страшного холода, на своей половине кровати. Все вокруг было мертвенно-серым: осознав, что ушла на грань во сне, стремительно подскочила. Чудом не кувыркнулась на пол и вдруг поняла, что до сих пор сплю. Это была не просто грань, нечто гораздо более глубокое и страшное. Гулкими, сильными, яростными рывками билось в груди собственное сердце, перегоняя кровь. И вторило ему еще одно, не менее живое, но совсем крохотное. Внутри.

Нет, нет, нет, этого не может быть! Это невозможно.

Глубоко вздохнула и широко раскрытыми глазами уставилась в потолок. Утреннее солнце только-только прокралось в комнату, понемногу заливая ее светом. Я же просто лежала, не в силах пошевелиться. От жара не осталось и следа, только насквозь мокрая сорочка и сбитые простыни напоминали о том, что он все-таки был. Да еще крепко спящий муж: должно быть, не сомкнул глаз, пока мне не стало легче. Покосившись на графин, воды в котором осталось на донышке, тихонечко поднялась. Подхватила ключ от «своей» комнаты и, обогнув злосчастную скрипучую половицу, вышла в коридор.

Разумеется, это всего лишь сон, Тереза, ты прекрасно об этом знаешь. Всего лишь глупый сон, потому что ты сильно простыла, у тебя был жар, и…

Оказавшись за закрытой дверью, быстро ушла на грань.

Глубже, еще глубже – туда, где жизнь и смерть сливаются воедино, где смерть сильнее чем жизнь, но жизнь несравненно прекрасней. Сердце ударилось о ребра: тук. Глухо, ровно, спокойно. Чувствуя, как все дрожит от напряжения, положила руку на живот. Секунда, минута или час прошел? Ни-че… Тоненький удар отозвался в пальцах с такой силой, что я лишь чудом не отдернула ладонь. Мир вращался вокруг с бешеной скоростью, краски, тлен, тьма мешались воедино, биение крохотного сердца сливалось с моим настолько, что различить его было почти невозможно. И все-таки сейчас я ловила его пульсацию, чувствуя, как во мне отзывается жизнь… нашего ребенка.

27

Дочь старательно выводила предложение за предложением, я же украдкой положила руку на живот и замерла.

Ребенок. Невероятно. Наш с Анри маленький…

Как так получилось? Ведь муж уверял, что позаботился о том, чтобы у нас не было детей.

Стук в дверь заставил подпрыгнуть. Вместе со мной подпрыгнула Софи, из-за чего в тетради по чистописанию возникла жирная клякса.

– Что случилось? – шепотом спросила дочь.

– Девочки, я вам не помешаю?

Что случилось, что случилось… Анри случился. Сегодня я весь день старательно его избегала. Ну как бегала – в общем-то, делала то же, что и всегда: занималась с дочерью, потом маэлонским, потом закрылась в «магической» комнате и ходила из угла в угол, пока были силы. Хотелось то прыгать от счастья, то рвать волосы прямо из пучка. Как сказать мужу о своем неожиданном открытии, я пока не решила. Вот только как об этом молчать, не представляла еще больше. Наш заклятый браслет как артефакт истины, когда я волнуюсь, он это чувствует. Остается только одно – не волноваться. Но как это сделать, когда внутри тебя… маленький хэандаме!

Теперь становилось понятно, что никакой простуды у меня не было, а горячка – следствие золотой мглы, которая пробуждается в крови ребенка. Да и защита не выстояла скорее всего по той же причине.

– Тереза? Софи?

Так и не дождавшись ответа, муж вошел в комнату.

– Тереза уснула, – шепотом сообщила дочь.

Анри тут же оказался рядом и заглянул в глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке! – я подскочила. – Жара больше нет, и вообще у меня все превосходно.

– Ладно, ладно, – муж примирительно поднял руки.

Я улыбнулась. По ощущениям, как иньфайский болванчик, потому что на большее не хватило.

– Ты что-то хотел? Нам с Софи нужно разобрать еще несколько правил…

– Вообще-то да, – Анри вмиг стал серьезным. – Софи, попробуй разобраться самостоятельно, а потом я верну тебе Терезу.

– Хорошо! – дочь с готовностью кивнула.

Ну разумеется. Только вряд ли она будет без меня разбираться в правилах, скорее возьмется за свои расклады или просто на подоконник залезет – считать женщин в цветных платьях.