Темп

Металлисты расписываются молча. Все уполномоченные остаются на помосте. Появляется Максимка.

Максимка. Товарищи, тишина! На левой башне, над Волгой, будет поднята красная лампочка. Слушайте, что это значит. Следите за левой башней. Как только там вспыхнет красная лампочка, это будет сигналом по строительству, что мы перегнали американский темп. Следите за левой башней, товарищи. Красный сигнал с башни будет нашей победой.

Лагутин (вскочив). От имени заводского партколлектива поздравляю вас, товарищи, с началом высокого революционного дела! Пролетарский договор подписан. И вот здесь, на этом участке социалистического строительства, горит пламя ленинских идей, здесь живет и действует ленинизм..

ЗАНАВЕС

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Веранда квартиры Гончарова. Груздев один, прохаживается, насвистывает. К перилам прислонены весла. Время предвечернее.

Груздев (всматривается). То есть… не понимаю, ничего не понимаю!.. А он… конечно, он!

Стремительно входит Касторкин, обросший, одетый ветхо.

Касторкин!

Касторкин. Как на Монмартре… А вы, конечно, думали — Касторкин погиб?

Груздев. Почему же, конечно?

Касторкин. Вы же не попытались вступиться за Касторкина в тот вечер в кабинете Болдырева. Вы сразу решили: Касторкин прохвост. Неужели вы, товарищ Груздев, думали, что Касторкин мог отдать такое распоряжение по телефону?.. Я… восьмой путь… Суда не было. Инженер Касторкин на свободе и снова работает на строительстве. Я только что вышел. Это Болдырев щадит вашего Гончарова, это власти его щадят. Я все знаю, чорт возьми! Мы одни… В чем дело? Господин Гончаров изменил голос и за меня отдал распоряжение Комягину. Нам ворона на хвосте такую весточку принесла. Господин Гончаров оклеветал меня. Ишь, как он говорил на допросе: «Кажется, Касторкин разговаривал по телефону». Мерзавец!

Груздев. Так, Касторкин.

Касторкин. Вот какие товарищи пошли среди инженеров.

Груздев. Грязные ребята.

Касторкин. Извините, Гончаров дворянин. У него заграничное образование. Он на все смотрит прищурившись. Он хотел весь инжколлектив вести за собой.

Груздев. Знаешь что, Касторкин? Ты, брат, иди домой, Иди переоденься, отдыхай.

Касторкин. Я уже здорово отдохнул.

Груздев. Иди, друг… Такое дело… ты не обижайся, ты иди… Теперь мы сами будем говорить с коллегой.

Касторкин. Я пойду… Мамаша ждет меня… ждет старуха… Но я бы сейчас поговорил с ним сам. Ух, как бы Касторкин сейчас поговорил!

Груздев. Ты с ним поговоришь, это твое частное дело.

Касторкин. Поговорю! Мы предъявим свой вексель, предъявим… Пока, товарищ Груздев.

Груздев. Пока, Касторкин! Изменил голос.

Касторки и уходит.

Мелкотравчато, трусливо…

Входят Татьяна Львовна под руку с Гончаровым, Данило Данилович, Калугин. Несут свертки.

Татьяна Львовна. Вот уже и споры. Как пел наш несчастный друг Касторкин? (Напевает.)

Думать нам не надо,
Думать бесполезно,
В опьяненьи нашем рай…

(Хохочет.) Груздев, отчего у вас лицо, как у Наполеона? Груздев, я сейчас вас развеселю. Мы спорили о привидениях Как, по-вашему, привидения бывают? По дороге сюда Симон Симонович увидел привидение. (Хохочет.) К верхнему поселку, к зеленым корпусам, степью по бурьянам брело черное привидение. (Хохочет.) Черный человек… черный-черный… И знаете, что сказал Симочка? Он сказал, что у него военные глаза, и его военные глаза в черном человеке увидели Касторкина… (Хохочет.) Касторкин, бедняга, давно в Нарыме… Юрий Николаевич, правда ведь?.. Эх, Симочка, ты сознайся — ты уже стареешь!

Груздев. Стареть-то стареет Симочка, а глаза у него действительно военные. Привидений не бывает. То прошел живой Касторкин.

Данило Данилович. Мы шутим. Нам показалось…

Груздев. Сейчас вы узнаете, что кому показалось… Да, Данило Данилович, вы не гарантированы от того, что вам покажется, будто вы в Нарыме….

Данило Данилович. То есть… это вы к чему?

Груздев. Это я к тому говорю, что наши общие приятели, собираясь сражаться, ставят впереди себя рекрутов. Это я о вас говорю, инженер Гончаров.

Татьяна Львовна. Вот уже и споры.

Гончаров. Каких рекрутов? Что за аллегории?

Груздев. Грязное дело сделали вы, Гончаров. Я прав или мет? Симон Симонович, вы служили в гвардии, скажите, как, по старинным дворянским традициям, называли людей, которые за свои поступки заставляли отвечать товарищей? Не Касторкин говорил по телефону, а вы, Гончаров.