Тэмуджин. Книга 1

Подъезжая поближе, она разглядела, что в основном это были семьи, унаследованные Есугеем прямо от своего отца Бартана-багатура. Были и некоторые другие, доставшиеся после смерти его братьев Мунгэту и Негуна, и нескольких новых нукеров, пришедших к нему во время татарской войны. Несколько семей, видно было, все же ушло с Даритаем.

Кобыла ее громко фыркнула, люди возле юрт обернулись и, узнавая ее, почтительно расступились, давая дорогу и кланяясь – ниже, чем обычно – и, застыв на месте, ждали, когда она проедет. Подъехав к ним, Оэлун остановила кобылу, спешилась. Внимательно оглядывая лица ближних людей, сказала:

– Ваши породные нойоны, Есугей-багатур и отец его почтенный Бартан-убэгэн[55] сейчас, должно быть, смотрят с неба на вас. Придет время, вы с ними встретитесь, и они воздадут вам по вашим заслугам.

Из толпы вышел старик Сарахай, бывший нукер Бартана и отец двоих нукеров Есугея, погибших в татарской войне, сказал:

– Мы остались при знамени, под которым и мы, старики, и дети наши ходили в походы на недругов. Старший сын Есугея показал себя не по годам твердо, не отдав отцовское знамя. Мы были несказанно рады, когда услышали об этом: хоть один хороший нойон предвидится для наших внуков. Ведь уже сейчас он показал себя таким, каким он будет в будущем. А мы, люди хоть и черной кости, а головы на плечах имеем и видим, за кого нам нужно держаться. Об этом и говорили мы все эти дни нашим детям. Кто знает, может быть, сегодняшний день будет им началом новой жизни. Пройдут века и потомки наши, может быть, будут рассказывать друг другу про это утро, когда лучшие нукеры Есугея-багатура вот в этой излучине Онона сохранили верность его знамени, оставшись с его сыном и наследником. Пожалуй, это будет хорошая память потомкам. Верно ли я говорю? – старик повысил голос, приставив к уху ладонь и поворачиваясь к народу.

– Верно вы говорите, Сарахай-убэгэн!

– Очень верно! – отовсюду раздались одобрительные возгласы.

Оэлун видела, как у людей посветлели лица, в глазах их появился блеск решимости, будто только сейчас они убеждались в верности своего выбора, не уйдя вместе со всеми.

– И у харачу есть своя честь! – воодушевленные словами Сарахая, люди многозначительно переглядывались между собой и горделиво расправляли плечи.

– Пусть нам будет трудно, но имени своего мы не уроним!

– Твердо будем стоять, не уподобимся лисицам!

– Да будет так, как мы решили!

XXIII

Оставшись с горсткой ближних самых верных айлов, жены и старшие сыновья Есугея, наконец, с облегчением перевели дух, будто сбросили с себя тяжелые путы: не нужно стало все время быть готовыми к отпору, держать себя в руках, ловя на себе злорадные взгляды людей, жить рядом и общаться с ними, делая вид, будто ничего не случилось, когда на айле их словно была выжжена тамга[56] отчуждения. Остались позади раздумья и сомнения, когда они не знали, кому из своих подданных верить, когда порой им казалось, что и эти уже перестали с ними считаться, а кланяются при встрече лишь из приличия, из остатков совести или из боязни, что все еще может измениться и вернуться на прежние места.

Собрав в большой юрте совет со стариками и нукерами, знающими пригодные для зимовки места, они решили откочевать далеко на север, в долину реки Ингоды – подальше от дрязг и грызни между нойонами, которым, как чувствовалось, конец ожидался не скоро. Там, на севере, в последние годы людей было мало, зато было много укромных уголков с хорошими травами – край самый подходящий для мелкого куреня с малочисленным скотом. Об этом доложили Оэлун трое молодых нукеров из оставшихся айлов, которые в середине лета по поручению Есугея ездили к вождям хамниганского племени киндигиров и проезжали те места. Было решено долго не тянуть с кочевкой – снега могли начаться со дня на день – и, завтрашний день уделив на подготовку, послезавтра утром трогаться в путь.

Тэмуджин на том совете, как старший мужчина в семье Есугея, восседал на хойморе. Он не проронил ни слова, оставив матери говорить со стариками и нукерами, но внимательно выслушивал каждого, впитывая в память их слова. Старик Сарахай по праву ближнего нукера Бартана-багатура подробно допрашивал молодых мужчин о травах в северных урочищах и при этом часто взглядывал на Тэмуджина, подчеркивая перед присутствующими его главенство, и за это он был благодарен старику.

Отпустив молодых, Оэлун сделала обильное угощение старшим со свежим бараньим мясом и вареной кровью. За столом разговор шел все о том же: по какому пути продвигаться, по каким бродам переходить реки, как провести стада через горные перевалы, как договариваться с местными племенами, если возникнут споры из-за пастбищ.