Тэмуджин. Книга 2

– Нет, боги смотрели за мной, – Тэмуджин ласково потрепал его по голове.

– Видно, не зря мать Оэлун все время брызгала небу молоком, – сказал Бэлгутэй.

– А кто это к нам приехал? – Тэмуджин всмотрелся в двух вороных жеребцов у коновязи. На ближнем к седлу была приторочена большая переметная сума. – Это ведь не Мэнлига кони.

– Сегодня перед полуднем приехал какой-то дархан, – приглушая голос, стал рассказывать Хасар, быстро шагая рядом с ним, – с сыном, тот видом будет немного постарше тебя. Говорит, что у них к тебе дело и что они с тобой знакомы. Откуда сами – не говорят, а мы не расспрашивали. Мать сказала им, что ты в отъезде, а он в ответ: «Я вчерашней ночью видел в огне, что Тэмуджин-нойон сегодня будет дома…» А мать обрадовалась его словам и угощала их птичьим мясом.

Приблизились к юртам. Мать быстро подошла к нему, блеснув сухими измученными глазами, поцеловала в лоб, на миг прижала к себе и шепнула:

– Там к тебе приехали люди.

Тэмуджин вошел в юрту. У очага сидел знакомый кузнец Джарчиудай из тайчиутского куреня – тот самый, который дважды заковывал его в кангу и лишь однажды расковывал, когда готовились к облавной охоте. Рядом с ним сидел парень, старше его на год или два, – этого Тэмуджин не раз видел в тайчиутском курене. «Если Таргудай прислал дарханов, а не нукеров, значит, с мирным разговором, – с облегчением вздохнул про себя Тэмуджин. – Может быть, Мэнлиг уже успел его припугнуть… Как-то быстро он нашел наше стойбище, недаром что дархан…»

Гости при виде Тэмуджина встали, поклонились, приложив руки к груди.

– Здравствуй, Джарчиудай-дархан, – выдерживая бесстрастное выражение на лице, сказал Тэмуджин и прошел на хоймор.

Садясь на войлок, он продумывал: «Если дархан увидел меня на большом расстоянии, на ближнем может и мысли прочитать. Надо быть настороже».

– Как здоровье у Таргудая-нойона?.. – задал он обычный вопрос, когда приезжают люди из другого рода. – По-прежнему он бодр и весел?

– Не знаю, как его здоровье, оно меня не сильно заботит, – усевшись, грубовато проговорил Джарчиудай. – Ты уж меня прости за такие слова, а я всегда говорю открыто, что думаю. И сейчас буду говорить прямо: вот мой сын Джэлмэ, я привез его тебе в подарок. В хорошие дни пусть седлает тебе коней, в плохие пусть с мечом прикрывает твою спину. Своим дарханским словом ручаюсь, что он будет верным нукером.

«Еще один нукер появился! – удивленно и радостно стукнуло в груди у Тэмуджина, взволнованно заметались новые мысли: – Неужели все началось?.. Само собой стронулось дело…»

Крепко сжав зубы, сохраняя на лице холод, чтобы не выдать своих чувств, он выдержал приличное время и сказал:

– Хорошему нукеру всегда буду рад, только я удивляюсь: почему ты отдаешь сына мне, а не кому-нибудь из других нойонов? Ведь тебе известно в каком я положении… И отцовского улуса у меня пока нет.

Джарчиудай посмотрел на сына и сказал:

– Джэлмэ, выйди, поговори с парнями, а нам с нойоном надо здесь поговорить.

Тот проворно встал и, поклонившись Тэмуджину, вышел. Джарчиудай снова обернулся к нему.

– Хорошего коня видно жеребенком, хорошего мужчину ребенком. А ты вон уже какой юноша… Чтобы честно тебе ответить, мне пришлось сказать о тебе похвальные слова, но ты не прими их за пустую лесть, а лучше подумай о них на досуге. По тебе видно, что ты можешь стать большим человеком. Я же хочу, чтобы мои сыновья жизнь свою провели с настоящим нойоном, а не с теми ничтожными людишками, что вьются сейчас вокруг Таргудая. Когда-то по наследству все они получили отцовские знамена и теперь кичатся своими знатными предками, а сами не знают пути перед собой, чтобы вести за собой народы. Сам я всю жизнь скитался по разным куреням, разных видел нойонов и людей хорошо знаю. Как я увидел тебя в первый раз, то подумал: хороший мальчик, лицо открытое и в глазах огонь, зря погубит такого жеребенка Таргудай. Потом я слышу от людей: совсем не как раб ведет себя сын Есугея, высоко несет голову даже в канге. И тогда я второй раз сильно пожалел тебя: канга все равно придавит, она не таких детей, а взрослых багатуров давила. А когда зимой я тебя расковывал для облавной охоты, увидел и понял, что не сломать им тебя, как-нибудь да сбежишь от них – это я в глазах твоих веселых увидел. Когда ты сбежал, даже не оставив следа, я понял: вот истинный нойон, вот кому послужить бы моим детям… И вот сейчас я привез к тебе своего старшего сына, а дома остался второй, тот пока маловат для мужских дел. Подрастет, тогда уж и его привезу. Ну, а когда понадобятся тебе кузнецы ковать оружие для твоих воинов, созову к тебе хоть двадцать, хоть тридцать лучших дарханов со всех концов степи и сам к тебе приду… А улус отцовский ты получишь, я это видел и в огне и в воде… Да ты это и сам хорошо знаешь, потому не будем об этом говорить, а то твои предки на меня разозлятся, скажут еще, почему этот чужой дархан заглядывает в наши дела… – иссеченное морщинами суровое лицо Джарчиудая в первый раз за весь разговор осветилось скуповатой улыбкой. – Ведь у вас самих в древности род был дарханский.