Тэмуджин. Книга 2

Тэмуджин поднял голову, всмотрелся. Из-за недалекого изгиба берега, заросшего густыми прутьями тальника, выезжал всадник на белом жеребце. Следом за ним в поводу шел старый пегий мерин. Тэмуджин без труда узнал во всаднике шамана Кокэчу. На этот раз тот был в бараньей дохе.

Приблизившись, Кокэчу одними глазами улыбнулся Тэмуджину, спустился на землю и передал поводья подбежавшему Сулэ.

– Что-то я замерз, а огниво оставил в гостях, – сказал он, улыбаясь, зябко передергивая плечами, и обратился к Сулэ: – Ты съезди на этом пегом в айл Агучи-нойона и привези мое огниво. За это я тебя накормлю, у меня в переметной суме есть лошадиная печень – вчерашняя…

Сулэ закланялся без ума от счастья.

– Привезу, привезу, стрелой домчусь и тут же обратно…

– Э, нет, ты коня моего не загони по снегу, – строго сказал ему Кокэчу. – Я его берегу, видишь, какой он старый, поезжай тихо.

– Хорошо, хорошо, – Сулэ торопливо привязывал белого жеребца к своей арбе. – Я тихой рысью съезжу.

– Вот-вот, тихой рысью будет в самый раз…

Дождавшись, когда раб, запрыгнув на пегого и осторожно подбадривая его пятками рваных гутул, отъехал, Кокэчу обернулся к Тэмуджину.

– Поговорим?

Тэмуджин стоял, прислонившись спиной к арбе и глядя в степь, молчал.

Кокэчу подошел, потрогал железный обруч его канги и, так же прислонившись к арбе, негромко заговорил:

– Ты прошел большое испытание. Мне было велено ни во что не вмешиваться, ты все должен был решить сам и решил правильно: Бэктэр должен был уйти к предкам. И то, что ты с хамниганами сдружился, тоже правильно. Старшие шаманы тебя за это очень хвалят. Твои сейчас в верховье Керулена, хамниганы им помогли туда перекочевать.

– Ты был у моих? – вырвалось у Тэмуджина.

– Вчера ночью я приехал от них, твоя мать передала тебе это, – Кокэчу достал из-за пазухи сшитые из овчины новые рукавицы.

Тэмуджин вырвал их из рук Кокэчу и прижал к своему лицу. Запах материнских рук остро ударил в нос. Блеснув глазами, Тэмуджин благодарно посмотрел на старого друга и резко отвернулся, чуть не задев его кангой по лицу. Кокэчу опасливо отодвинулся от него и продолжал:

– Мой отец на зиму тоже откочевал на Керулен и сейчас стоит в четверти дня ниже твоих по реке. Девятерых меринов, которых вы в начале лета забрали у отца, братья твои пригнали обратно: в горах снежно и корма мало.

У Тэмуджина разом пропала обида на Кокэчу, и ему стало неловко за свою холодность при встрече.

– Огниво нарочно в гостях оставил? – спросил он, улыбнувшись.

– Приходится хитрить, – уже без улыбки ответил Кокэчу и заговорил другим, холодноватым голосом. – Пока этот твой друг не приехал, нам надо обо всем поговорить. Я не должен был встречаться с тобой, это твоя мать меня уговорила. Ты все должен пройти сам, без чужой помощи, так решили боги и мы должны исполнять их волю. Сейчас никто не знает, как и чем закончится твой плен у тайчиутов, но ты должен выпутаться из него сам. Таргудай человек неустойчивый в мыслях, сегодня он думает одно, а завтра обратное, поэтому будь осторожен с ним и старайся пореже попадать ему на глаза. Сейчас он окончательно придавил вас, киятов, а ты перед ним как куст на дороге… Ты знаешь, что твой дядя Ехэ Цэрэн погиб?

– Не-ет, – удивленно протянул Тэмуджин. – А что с ним случилось?

– Полтора месяца назад они с Бури Бухэ сделали набег на меркитов, те в ответ напали на их курень, была большая битва. Наши отбились, меркитов прогнали, но много воинов погибло и Ехэ Цэрэн с ними…

Тэмуджин, пораженный, долго молчал, осознавая услышанное.

– Ты очень верное решение принял, когда отказался ехать к дядьям, – говорил Кокэчу, пристально глядя ему в лицо. – Там вас ждала опасность…

Тэмуджин с неприятным удивлением подумал: «И об этом знает, не иначе у нукеров выпытал… ну и лисица…», а сам спросил, переводя разговор на другое:

– А где теперь Бури Бухэ?

– Он с остатками двух улусов прикочевал к Даритаю и после смерти Хутугты они живут вместе.

Помолчали.

На той стороне реки над занесенной сугробом лошадиной падалью кружили две вороны, видно, те самые, что пролетели недавно над ними. Найдя добычу, они громко каркали, дрались из-за места. Одна отгоняла другую, не подпуская, желая самой овладеть всей тушей, та униженно пыталась пристроиться рядом…

– Что же будет с улусами Хутугты и Ехэ Цэрэна? – с равнодушным видом глядя на воронью драку, спросил Тэмуджин.

– От меня свои мысли можешь не скрывать, – сказал Кокэчу. – Спроси лучше прямо: отцовский улус у меня отобрали под предлогом того, что я не достиг взрослого возраста, что же теперь сделают с улусами других нойонов? Так или нет?

– Да, – нахмурившись, признался Тэмуджин. – Так.

– Таргудай уже дважды собирал нойонов племени по этому делу. Решили, что раз у Ехэ Цэрэна нет сыновей, да и табуны его наполовину ворованные, его владение надо разделить между нойонами. Подданных Ехэ Цэрэна, наделив скотом из его же стад, Таргудай забрал к себе.

– А улус Хутугты?