Тэмуджин. Книга 3

В огромном кереитском курене было так же шумно и многолюдно, как и в прошлый их приезд. Как и тогда, было видно много людей благородного вида, разодетых в пышные шелка и бархат. Степенные, с достойными лицами, эти люди безмятежно ходили между юртами, кучками стояли на открытых местах, неторопливо беседовали. Тут и там слышался беспечный мальчишеский смех.

Проезжая мимо одной большой юрты из белого войлока, Тэмуджин услышал переливчатые звуки нескольких хуров, и вперемешку с ними раздавался тонкий, словно от серебряных шаманских подвесок, приятный звон. Звуки то чередовались, то сливались в одну общую струю и шли так стройно и согласно, что Тэмуджин, на мгновенье забыв о своих тяжелых думах, прислушался к завораживающим переливам, ощущая в себе какие-то неведомые, легкие и светлые чувства. Звуки так и струились безудержно и вольно, как струится звон ледяного горного ручья сквозь пение лесных птиц. Хотелось остановиться и послушать еще, но Тэмуджин не натянул поводьев, с сожалением отдаляясь от юрты, продолжал путь.

Не поворачивая головы, одними глазами незаметно кося по сторонам, он осматривал главный курень кереитов, примечая во всем признаки благополучия. Не было здесь и намека на войну, на страх и опасность; степенно текла мирная жизнь, давно позабытая в монгольских куренях.

Тогорила уже предупредили о нем, и он сам вышел встречать гостя. Быстро выйдя из юрты, он встревоженным взглядом окинул Тэмуджина и, увидев его почтительную улыбку, успокоенно кивнул, приветствуя.

Тэмуджин, чувствуя радушный прием, сошел с коня и, кланяясь, облегченно вздохнул про себя.

– Ну, как у тебя в семье, все благополучно? – спрашивал Тогорил, подходя и беря его за руки. – А я уже подумал было, что беда случилась.

– В семье все хорошо, западные боги присматривают за нами, – промолвил Тэмуджин. – Но неспокойно в племени…

– Ну, главное, что в семье хорошо, – Тогорил сдвинул его лисью шапку назад и по-отцовски поцеловал в голову. – Об остальном поговорим. Ну, пойдем в дом.

Боорчи и двоих их спутников ханские слуги увели куда-то в сторону. Тэмуджин вместе с Тогорилом прошел в большую юрту.

– Вижу, вижу отцовского сына, – усаживаясь, улыбался Тогорил и указывал ему рукой, чтобы садился, – и Есугей был такой же непоседливый… Знаю, что у вас идет война между своими. Однако, ведь ты их не остановишь, значит, всему свое время. Ну, рассказывай, что тебя привело на этот раз, что у тебя нового?

Волнуясь и сдерживая себя, Тэмуджин рассказал.

– Если джадаранский улус не будет в одних руках, он скоро рассеется и тогда всем керуленским монголам придет конец, – говорил он, – борджигины их перебьют, а там и войско моего отца захватят… Это одно, а другое то, что в будущем я рассчитывал на анду Джамуху, что он будет держать всех керуленских в своих руках и будет моим союзником, а теперь, если он останется без улуса, сила джадаранов разойдется по чужим владениям и надеяться мне там будет не на кого…

Тогорил, внимательно выслушав, движением руки остановил его.

– Я тебя понял, – сказал он. – Ты прав, надо вернуть улус Джамухе. Раз он твой анда, значит, он и мне не чужой человек.

– Благодарю вас! – порывисто сказал Тэмуджин и прижал руку к сердцу. – Я верил, что вы мне поможете и надеялся только на вас.

Он разом почувствовал огромное облегчение, словно тяжелая канга свалилась с плеч – как когда-то после тайчиутского плена. Освободившись от сомнений и тревог последних дней, он тут же почувствовал, как сильно устал. Бессильно опустив плечи, он теперь прислушивался к тому, как у него ноет шея и трудно ей удерживать голову. Вмиг отяжелели веки, его неодолимо клонило ко сну.

Тогорил, присмотревшись к нему, увидел, что с ним творится и, понимающе улыбнувшись, махнул рукой:

– Я тут сам подумаю обо всем, а ты иди отдыхать.

Тэмуджин неловко улыбнулся, стыдясь своей слабости, но, не в силах больше владеть собой, с трудом поднялся и, через силу поклонившись, на нетвердых ногах направился к выходу.

Его привели в гостевую юрту, где уже отдыхал Боорчи. Двух других воинов не было. Боорчи спал, лежа ничком на мягком войлоке и не проснулся, когда вошел Тэмуджин. Мельком взглянув на него, Тэмуджин свалился у стены и тут же, словно конским арканом, затянуло его в глубокий, вяжущий сон.

XXVIII

Проводив Тэмуджина, Тогорил долго сидел неподвижно, глядя в огонь очага, кутаясь в наброшенный на плечи ягнячий халат. Думал о сыне покойного анды, не веря только что увиденной им остроте ума и дальновидности юноши.

«Безошибочно чует, словно он уже матерый зверь, когда нужно не ждать, а броситься и вмешаться в дело, – изумленно восхищался он, ощущая в себе теплые, почти отцовские чувства к нему. – И в прошлый раз удивил меня: прошел такие испытания, и голод, и одиночество, и плен, но выжил, да еще и невесту смог забрать… и брата убил в такие-то годы! – значит, уже понимает, что нужно делать, чтобы в будущем не иметь лишнего соперника… а это нелегко, очень нелегко убить брата…».