Тэмуджин. Книга 4

– Не каждый сон может быть вещим, – стараясь говорить убедительно, сказал он. – Бывает, даже шаманы ошибаются, а что уж о нас, простых, говорить. Тут и без всяких снов все видно: у Джамухи два тумэна войска, а у Тэмуджина – всего один. И Джамуха ничем не хуже: он и дядей своих приструнил, взял под свою власть, а двоих и вовсе к предкам отправил. Его и кереитский хан назвал своим младшим братом, а Тэмуджина – только сыном. Даже если с этой стороны посмотреть, у него большая поддержка от хана, и это нам может пригодиться.

– Говоришь, дядей своих зарезал? – усмехнулся Хорчи-Усун. – Так зарезать может каждый, тут ни ума, ни доблести не нужно. А еще ведь он пьет непомерно. Если в молодости так невоздержан к питью, в старости похуже Таргудая станет… От одного пьяного безумца едва отделались, и тут же другого себе на шею сажать? Нет уж, так только глупцы могут поступать. Для племени нет ничего хуже, чем пьяный хан, поэтому надо трезвых выбирать. А такой, что прямо за столом режет своих гостей, опасен для всех. Кто поручится, что на таком же пиру он кого-нибудь из нас не убьет?

Теперь нойоны окончательно перешли на его сторону. Вновь зашумели все разом:

– Э-э, не-ет! Лучше с таким не связываться.

– Подальше от такого…

– Нам какая разница, младший брат или сын кереитского хана, он и тому и другому поможет.

– Верно, помог же Тэмуджину разгромить меркитов.

– Нет уж, надо подождать с этим ханством.

– А если он нас прогонит – к Тэмуджину уйдем.

– Верно говоришь, наших тысяч пятнадцать, да у Тэмуджина целый тумэн, вместе мы посильнее Джамухи окажемся.

– Если понадобится, мы еще других с Онона позовем.

Алтан, видя, что нойоны ускользнули из-под его влияния, отвергают его предложение, спросил прямо:

– Ну, что мне сказать Джамухе? Отказываетесь присоединяться к нему? Такая ему благодарность от вас, когда он позвал вас под свое крыло, укрыл от татарской опасности?

Нойоны решительно посмотрели друг на друга.

– Ну что, так и скажем ему?

– Прогонит – пойдем к Тэмуджину.

Тут снова вступился Хорчи-Усун.

– Ну, прямо так говорить и ни к чему, – примирительно сказал он. – Мы ведь понимаем, что тебе перед ним тоже нелегко. Да и нам врагов наживать незачем, поэтому надо найти другие слова. Ты знаешь, как разговаривают китайцы? Ни «да», ни «нет» не услышишь от них, наговорят уйму слов, а смысл узнаешь потом, когда все уже случится и ничего изменить нельзя. Вот и мы будем как те китайцы, ничего не скажем прямо, мол, еще подумаем между собой, ведь ханство – это непростое дело, надо хорошенько подготовиться ко всему, чтобы скот нагулял жира, чтобы молока на архи прибавилось; конечно, мол, рады будем, если такой нойон, как Джамуха, станет ханом, и пока на этом все.

– Очень верно сказано! – разом загомонили нойоны. – Так и передай своему Джамухе.

– А мы подождем еще, посмотрим, что дальше будет.

* * *

Алтан ехал обратно подавленный неудачей. Заветная его задумка, на которую он в душе лелеял большую надежду, думая, что рядом с Джамухой он поднимется наконец на достойную высоту и возьмет все, чтобы стать крупнейшим в степи нойоном, порушилась. Все шло гладко и удачно, события подкладывались одно под другое, ему даже казалось, что сами боги поддерживают его, и тут…

«Видно, сначала надо было как следует принести жертвы богам, а я поторопился, – досадовал он. – Думал, что разом воздам потом, когда все завершится, вот и протянул, а боги разгневались на меня… Ладно, что уж теперь… теперь надо подумать, как бы помягче изложить это Джамухе, чтобы не слишком он разозлился».

Поразмыслив, он решил направиться к нему сразу, не заезжая домой, не оповещая братьев, – поговорить с глазу на глаз, не показывая никому своего позора. «Лучше поскорее покончить с этим, – рассудил он. – Если суждено мне испить эту горькую чашу, то сразу и без свидетелей».

Вечером, уже после заката, Алтан приехал в курень Джамухи. Сопровождавших его нукеров вместе с Хучаром оставил за крайними юртами.

Джамуха был дома, недавно возвратившись из джелаирского куреня. Довольный тем, что убедил керуленских нойонов присоединиться к борджигинам и поднять его на ханство, взволнованный своей удачей, он с нетерпением дожидался вестей от киятов. На столике у него стоял пузатый кувшин с арзой, и он уже принял две чашки, чтобы подавить распиравшее грудь волнение.

Алтан шагом въехал в айл, и тут же Джамуха вышел из юрты, по слуху узнав поступь его коня.

– Ну, как прошел у вас разговор?! – быстро подходя к нему, беспокойно вглядываясь и уже, видно, чуя неудачу по его понурому лицу, спросил он. – Поговорили со своими борджигинами?

– Поговорили, – внешне бесстрастно ответил Алтан, слезая с коня и накидывая поводья на коновязь. – Зайдем в юрту, я тебе все расскажу.

Джамуха, не сводя с него встревоженного взгляда, пропустил его вперед.

– Ну, говори же. – Сев на место, он уставился на него с покрасневшим от напряжения лицом.