Тэмуджин. Книга 4

Долго все стояли на месте, не нарушая тишины; лишь изредка раздавались негромкие голоса – соблюдали правило облавной охоты: пока не сомкнется круг, нельзя издавать лишних звуков.

Тэмуджин услышал, как сзади недовольно переговаривались братья.

– Ну и люди эти джадараны, – бурчал под нос Хасар. – В своей тайге и то опаздывают. И что мы теперь, до рассвета будем стоять так?

– Они и в меркитском походе все время медлили, – вторил ему Бэлгутэй. – Как бы они нам охоту не испортили.

Тэмуджину неловко было за них перед старейшинами, которые могли услышать их, и одернул братьев:

– Эй, вы, а ну прижмите языки! Вы что, великими воинами себя возомнили?

Те притихли.

Уже в полной тьме послышался шорох шагов с противоположной стороны. Скоро между деревьями показался всадник – это был газарши другого крыла. За ним один за другим подъезжали другие всадники.

Когда они приблизились, газарши обеих крыльев по обычаю шутливо приветствовали друг друга:

– Хорек не услышал вас?

– А горностай вас не унюхал?

Они первыми слезли с лошадей, наскоро наломали сухих прутьев, высекли огонь, раздули и возожгли костер. Затем достали из переметных сум туесы с арзой и хорзой, побрызгали хозяевам горной долины.

Теперь, когда оба крыла сомкнулись, сошли с лошадей и остальные охотники. Разом порушилась обманчивая тишина в ночной тайге, по всей цепи облавы разнеслись голоса тысяч людей. Воины привязывали лошадей к деревьям, расходились по лесу. Тут и там с треском ломали они сухие ветви, готовили дрова на ночь. Сойдясь по шестеро-семеро к общему костру, возжигали огонь, доставали припасы еды и крепкого, брызгали огню, духам – хозяевам гор…

V

На рассвете начали сужать облавный круг.

Перед утром в тайге заметно подморозило. Тэмуджин, сидя у жаркого огня, наскоро подкрепился домашней снедью, выпил поданную Кокэчу чашку горячего отвара из трав и корней (будто бы придающих силы, как тот сказал, на целые сутки), отошел от костра и сел на подведенного нукерами коня. Стужа сразу опалила ему щеки, ущипнула за мочку уха, в глотке сперло дыхание. Приподнявшись в седле, он подправил под собой теплую полу медвежьей шубы, натянул на уши барсучью шапку и, привыкая к морозу, изо всех сил напряг тело.

Лошади были покрыты густым, как снег, инеем, с косматых морд их пучками свисали сосульки. Громко отфыркиваясь, они по-собачьи встряхивались, взбадривая себя, нетерпеливо мотали головами и дергали поводья.

Тэмуджин поднял взор, оглядел просветы между деревьями. Небо было безоблачно, но над тайгой висела морозная дымка, и сквозь нее смутно виднелись звезды, догорающие на синеющем с востока небосводе.

Он перевел взгляд на темнеющий перед ним лес, подумал с легким волнением: «Осталось только одно – до вечера выгнать зверей из леса. Успеем ли? Хотя дорога теперь прямая, погоним не коров и лошадей. Надо еще засветло перебить их, на это тоже уйдет время…»

Со стороны крыла джадаранов подъехали несколько всадников. В сумеречном свете Тэмуджин узнал газарши, одного из тысячников Джамухи и одного из младших его дядей. Сопровождали их несколько нукеров.

– Ну, как ночевали, не замерзли? – с широкой улыбкой обратился к нему дядя анды. – К утру похолодало.

– У костра тепло было. – Тэмуджин пожал плечами. – Мы всю ночь подбрасывали в огонь.

– Да, а я ведь все время посматривал оттуда в вашу сторону, видел, что огонь у вас хорошо горел, – благодушно покачивал тот головой в волчьей шапке. – Смотрю и думаю: хорошие нукеры у Тэмуджина, услужливые да сноровистые, а то ведь бывают такие, что заснут и не добудишься…

Тэмуджин всмотрелся в его лицо, и приторно-благодушная улыбка джадаранского нойона вдруг стала неприятна ему. Он вспомнил, как осенью этот нойон точно так же улыбался, по-лошадиному оскалив зубы, когда вместе со своими братьями вымогал у Джамухи долю с меркитской добычи.

– Ну что, начнем нашу охоту? – говорил тот, все так же показывая зубы. – Как говорится, кто раньше начнет, тот раньше закончит.

Помедлив, Тэмуджин ответил:

– Пожалуй, пора.

Он посмотрел на Кокэчу. Тот вышел вперед, вынул из-за пазухи маленький кожаный кувшин с медной чашкой, побрызгал по сторонам, произнес короткую молитву и махнул рукой.

– Начинайте.

Оба газарши подняли луки в небо, натянули тетивы и разом пустили по свистящей стреле. Дождавшись, когда стрелы, взмыв вверх и на миг примолкнув где-то на самой вышине, с новым свистом стали падать вниз, они в два голоса запели ехор – песню облавной охоты.

Ближние всадники в цепи громко подхватили песню, беря копья в подмышки, шагом тронули коней вниз, в долину. Все больше голосов присоединялось к песне, звуки ее набирали силу и скоро уже слышались с обеих сторон, разносясь все дальше, по всему верхнему краю. Еще немного – и многоголосый рев охотничьей песни гремел издалека, с подножий соседних гор.

Джадараны поздравили киятов с началом облавы, пожелали доброй охоты и заторопились обратно, гурьбой поспешили на свою сторону.