Тень

— Я не упоминал, что она учёная, Чан, — ещё шире улыбнувшись при виде раздражения на её лице, он рассмеялся. — Ты заинтересована в ней. Ты настолько заинтересована, что приходится прикладывать все усилия, чтобы изобразить, будто тебя это не интересует.

— Что в Нью-Йорке? — спросила она.

— Развяжи меня, и я тебе покажу.

Чандрэ раздражённо щёлкнула языком. Затем, осознав, что она уже приняла решение отправиться с ним, она поднялась на ноги и поставила пустую кружку из-под кофе на пробковую подставку с изображением здания Конгресса. Подойдя к нему, она выудила из кармана ключи от наручников.

— Помни, как быстро я тебя уложила, — сказала она.

— Я помню, — пробормотал он, покосившись на неё.

— Помни, что я могу сделать это снова.

Однако стоя возле него, она чувствовала в его свете расслабленность. Она сомневалась, что за прошедший год он выработал такой навык разведчика, что сумел бы изобразить тщательное согласие и одурачить её, когда она стоит так близко. И всё же она напоследок наградила его предостерегающим взглядом перед тем, как отвести глаза.

— У тебя есть машина? — спросила она.

— Да. Стоит перед домом.

Чандрэ кивнула. Когда она присела и начала открывать первый наручник на его запястье, он тоскливо посмотрел поверх неё на кухню.

— Я так понимаю, тоста у тебя больше не осталось? — спросил он.

Она издала сдавленный смешок, потянувшись ко второму наручнику после того, как справилась с первым.

— Мы сделаем тебе тост, — сказала она. — Можешь поесть за рулём. Или заедем в одно из тех ужасных мест с едой в коробках. Которые нравятся людям.

Мэйгар покачал головой и щёлкнул языком, но она услышала в этом звуке веселье.

Когда она подняла взгляд, он смотрел на неё ясными карими глазами, потирая освобождённые запястья.

Она вновь удивилась, что за последний год из него, похоже, выбили немного гонора. Может, это побочное последствие того, что из-за его поступка по отношению к Элли от него отреклась Семёрка и большая часть Сиртауна. Может, сама Элли вызвала в нём эту перемену, едва не убив его телекинезом.

В любом случае, высокомерный и ухмыляющийся вид, который она обычно ассоциировала с его широкими китайскими чертами лица, теперь изменился.

Его лицо не совсем смягчилось, но, возможно, утратило некоторую юность.

— Ты в порядке, Шулер? — шутливо спросила она, хлопнув его по спине. — Ты выглядишь так, будто вот-вот расплачешься.

Несколько секунд он не отвечал. Когда он всё же заговорил, это оказались слова, которых она меньше всего от него ожидала.

— Спасибо, Чан, — он вновь посмотрел на неё серьёзными тёмными глазами. — Ты для меня как хорошая сестра. Даже когда я этого не заслуживаю.

Она подняла взгляд, усилием воли скрыв удивление.

Затем она фыркнула и опустилась ниже, к цепям на его лодыжках.

— Да я в любой момент готова тебя связать, брат Мэйгар, — сказала она, выбирая второй ключ на связке. — Просто не ожидай, что я после этого буду с тобой забавляться.

Он расхохотался, и это был самый искренний смех с тех пор, как он сюда пришёл. Он всё ещё потирал запястье, когда она расстегнула первый из двух органических наручников на его лодыжке и раскрыла его с тихим щелчком.

— Думаю, ты можешь не сомневаться, что я больше не допущу такой ошибки с тобой, сестра Чандрэ.

— Это хорошо, Мэйгар, хорошо, — сказала она. — Возможно, ты всё же чему-то учишься.

Глава 20 Нью-Йорк

У них ушло несколько часов, чтобы добраться до Нью-Йорка.

Мэйгар, видимо, знал, куда направляется — она это заметила; он управлял своей почти антикварной машиной, не программируя GPS, и похоже, не слишком раздумывая над тем, как добраться до места назначения.

Судя по всему, он вообще почти не сосредотачивался на дороге, пока направлял их к автомагистрали Нью-Джерси Тернпайк. Вместо этого его внимание было сосредоточено в основном на самой Чандрэ — и на сэндвиче, который он ел с пугающим энтузиазмом после того, как они остановились в одном из человеческих ресторанчиков у шоссе.

Она с некоторым отвращением наблюдала, как он глотает куски, почти не жуя, и не только потому, что он то и дело заляпывал соусом тёмно-синюю футболку. Она часто задавалась вопросом, как некоторым видящим удавалось развить такое пристрастие к человеческой еде, особенно к самым ядовитым её вариациям.

Когда они въехали в Манхэттен через Холланд Таннел и выскочили на Каннал Стрит, она нахмурилась, глядя в окно.

Она забыла это место и то, каким оно было.

— Что? — спросил он, пихнув в руку. — Разве тебе не нравится Большое Яблоко, Чан?

— Это не дружелюбный к видящим город, брат мой.

— Ещё какой дружелюбный, — возразил он, широко улыбаясь, и показал на афишу, мимо которой они проезжали.

— О, приношу свои глубочайшие извинения, — отрывисто сказала она, щёлкнув языком и закатив глаза. — Я и забыла, в каком восторге они будут, если я соглашусь запихать их в коробку и несколько часов хлестать кнутом, называя их плохими, гадкими мальчиками.

Он рассмеялся, откинувшись на потёртое кожаное сиденье седана.