Тень

– Двенадцатый? Это абсурд. Если вы будете работать непосредственно на его величество, мы переведем вас на восьмой, это соответствует капитану пехоты, – вслух рассуждал Самарин. – Сколько вы зарабатываете?

– Восемьдесят рублей в месяц.

– Хорошо, поднимем до трехсот. Вы говорили что-то про свадьбу?

– Да, несколько профессоров пообещали прийти, но в такой ситуации я могу об этом забыть, – сказал электрик рассеянно. – Я это как-то переживу, но дочь расстроится.

– Это не проблема, – ответил генерал.

– Правда? Мой отец был купцом третьей гильдии, а жених происходит из дворянства, правда, мелкого. Единственное, чем я могу похвастаться, – это знакомствами в научных кругах.

– Ваш факультет не может функционировать без вас, да? У всех профессоров нет и половины ваших способностей.

– Что ж…

– Для меня было бы честью, если вы пригласите меня на свадьбу вашей дочери. Как и для моей жены.

– Я… Не знаю, что и сказать.

– Вот мой адрес. – Генерал подал электрику визитку.

– Спасибо!

– Не за что, мне не помешает немного развлечься, – заверил Самарин. – Возвращаясь к делу: я хотел бы, чтобы вы обучили нескольких людей обслуживать свечи Яблочкова. На всякий случай.

– Конечно. Я думаю, что два месяца хватит. А вы потом не избавитесь от меня?

– С чего бы?! Но вы сами понимаете, что мы должны перестраховаться, хотя бы на случай вашей болезни.

Колесников не выглядел убежденным, но послушно кивал головой.

– А вы правда придете на свадьбу моей дочери?

– Правда. И еще раз напоминаю: все, что вы тут видели, государственная тайна.

– Я помню.

«Надеюсь, ты об этом не забудешь, – подумал генерал. – Иначе мне придется приказать тебя убить, а это будет не лучший подарок для твоей дочери».

Глава VII

Рудницкий перевернул следующую страницу и невидящим взглядом уставился в пространство. Было почти пять утра, и ночная темень начинала уступать серости рассвета. Тяжелая, богато украшенная керосиновая лампа – алхимик не любил электрический свет – заливала теплым светом кресло и столик, оставляя остальную часть комнаты погруженной в приятный полумрак. Рудницкий подошел к окну и глубоко вздохнул, пробуя на вкус запах зарождающегося дня. Он вздрогнул, когда услышал осторожный стук, через секунду в дверях появился Маевский.

– К вам гостья, – проинформировал он. – Она есть в списке, но отбрасывает тень, поэтому я подумал, что сначала спрошу вас, – произнес он с явным беспокойством.

Некоторое время назад алхимик передал своей охране список особ, которые имели доступ в его апартаменты в любое время дня и ночи. Список был коротким, поэтому он не удивился, увидев Луну, выходящую из-за спины подчиненного.

– Впусти ее, – распорядился он. – И подожди в холле на случай, если понадобишься.

– Что означает, что я отбрасываю тень? – спросила Луна.

Девушка села в пододвинутый алхимиком стул, закинула ногу на ногу, оголяя тонкую лодыжку.

– Ты видела приборы у входа?

– Да, собственно, хотела спросить, что это такое.

– Это свечи Яблочкова. Каждый маг, адепт или Проклятый, который пройдет мимо них, оставляет след в виде тени, видимой в свете этой лампы.

– То есть пророчество не врет, – задумчиво произнесла Луна.

– Какое пророчество?

– Не знаю.

– Сейчас уже я не понял, что ты сказала…

Девушка заерзала на стуле, словно ей было неудобно, поэтому Рудницкий сорвался с места и предложил ей кресло.

– Нет, – нерешительно сказала она. – Не в этом дело. Я могу тебя обнять?

– Это снова какой-то неизвестный мне элемент этикета или социального поведения theokataratos? – спросил алхимик с легким раздражением.

– Не совсем…

– Конечно, можешь, мне будет приятно.

Девушка скинула туфельки, уселась прямо на ковер, поджав под себя ноги, и положила голову на колени Рудницкого.

– Это очень… приятно, – промурлыкала она. – В нашем мире такая близость очень редка. Без ожиданий, без претензий, без попытки доминировать над партнером. Ты спрашивал про пророчество… Знаешь, в чем принципиальная разница между людьми и нами?

– Бессмертие?

– Нет, не в этом дело. Вы все время исследуете свое окружение, экспериментируете и в результате учитесь чему-то новому. Мы так не можем. Мы не можем создать что-то, чего раньше не было, хотя, очевидно, мы можем воспользоваться чужим открытием. Наша сила в том, что мы способны вспомнить то, что забыли. Когда Он нас создал, какое-то время мы жили в мире, согласно Его замыслу, но не силе. Потом случилось что-то, что стерло нашу память. Мы помним прикосновение Его руки, у нас остались крохи того, что вы называете магией, но все другое погрузилось в забвение. Постепенно, с годами, мы возвращаем утраченные знания. Одни быстрее, другие медленнее. Наконец, есть те, кто ценой жизни себе подобных может ускорить этот процесс.

– Шептуны?

– Шептуны, – согласно кинула она. – Был среди нас тот, кто утверждал, что, когда коридор между нашими Вселенными откроется настолько, что дойдет до войны между людьми и Проклятыми, столкновение будет равным, поскольку нашей силе будет противостоять ваша, недоступная для нас.

– Ты имеешь в виду технику?