Тень

– Ты будешь искать для меня… Кот, блять, ну послушай меня немного!!!

пох-пох… пох-пох…

Мне показалось кто-то нежно трогал мои щеки. Потом сильней, еще сильней… Черт, да он же бьет меня!!

– Больно!!! Ты что делаешь?? Отвали!!!!

Сэм обмяк, тяжело, словно мешок с мукой, плюхнулся на кресло Поэнг, с дубовым каркасом, светло-бежевая обивка Робуст, раздался громкий хруст…

– Я устал, Кот, – устало сказал Сэм, – сильно устал… Не донимай меня своими прогонами!

Сигара дымилась на столике, все вокруг было в пепле, ковролин он прожег в нескольких местах, тоже самое совершил с обивкой кресел. Я вдруг обратил внимание на древний коллекционный телевизор, висевший на стене. В него стреляли. В центре кинескопа зияла дырка. Вспомнилось шальное криминальное детство…

– Ты пойдешь туда, куда посчитаешь нужным, будешь делать что угодно, когда и как тебе будет угодно. Мне все равно. Но… Ты должен дойти и должен будешь найти мне…

– Я не совсем понимаю. Найти что?

Он ухмыльнулся.

– Все ты понимаешь. Хотя я же еще не сказал…

Пыхнул сигарой. Вдруг покраснел, выпучил глаза, потом посинел, парик съехал набок, растрепался. Сэм явно терял сознание. Я секунду сомневался, потом любопытство взяло верх над неприязнью, и я бросился к нему.

– Теперь ты сам все видишь, Кот. Времени совсем мало.

– Что тебе нужно?

– Персональное форматирование на низком уровне. Хотя на самом деле… Кстати, скорей всего придется тебе брутфорсить.

Я устал. Мне надоело. Чересчур долго меня готовили. За стеной сменилась пластинка и заиграла новая музыка, перебив хриплый скрип кресла Сэма. Lou Reed, Perfect day.

– Ты должен будешь найти… – он снова начал синеть и закатывать глаза, резко схватил лист бумаги и что-то быстро на нем написал. Всего 2 строчки. Капли белой пены выступили по краям неожиданно высохших губ, он шумно выдохнул и медленно сполз на пол.

– Ты мне должен… – прохрипел Сэм. – Найди….

Он замолчал, ржавый насос вяло работал в его груди, прорываясь наружу глухим скрежещущим звуком. Сэм растянул губы в неприятной улыбке, словно приветствуя неотвратимое. Верхняя губа треснулась в сухой агонии, потекла вяло кровь. Сэм продолжал растягивать губы, теперь уже нижняя сочилась жидким красным. Щелкнул затвор пистолета – он взялся из ниоткуда, еще мгновение назад никакого оружия в руках Сэма не было, но вот все изменилось, время полетело вперед скоростью света, дуло пистолета уперлось Сэму в висок, его рука дрожала, он посмотрел на меня.

– Чтобы тебе было действительно интересно это дело… На стволе твои отпечатки – не добудешь, что я сказал – тебя закроют за мое убийство. – И немедленно выстрелил.

Я оторопел. Я ждал чего угодно, но не подставной смерти с бредовым шантажом ради принуждения к дебильному поиску ответа на незаданный вопрос. Жесть забытой музыки дочери Гундмунда ворвалась в окно. Армия Меня. Деформированный бас причудливыми бетонными пассами проникал в аккуратную атмосферу необычности, так тщательно созданную Сэмом. И стих в один момент, растянувшийся в вечности.

Нагрянула новая тишина, в этот раз – тишина сознания, я слышал, как капает вода на кухне, как еле слышно жужжит кондиционер за занавеской (пох-пох), как стучит взволнованно мое сердце. В этой тишине отсутствовал лишь звук дыхания Сэма, столь шумный ранее.

Воняла потушенная сигара. И снова ее запах помог мне вернуться в обыденную реальность.

Пальцы разжались, и лист выпал на ковер. Я поднял его – номер телефона и имя – и торопливо покинул квартиру. Тяжелая входная дверь создала непредвиденную трудность – я никак не мог вынуть никелированный замочек на почему-то черной чугунной цепочке, потом долго толкал дверь, вместо того чтобы тянуть на себя…

Наконец я в коридоре. Долгий путь к лифту. Сильно кружилась голова, я боялся потерять сознание, мир кусачим ритмом брейкбита крутился вокруг меня, розово-багровые цвета лампочек, встроенных в стальные кнопки управления, пронзали разум своим полыхающим непостоянством. Японские фильмы ужасов… манго…сериалы о сексе с большим городом…

Долгая дорога вниз. Цифры номера на мятом листке. Отчество, без имени и фамилии. Михалыч. 220-20-20. Прикольный номер подумал я, и Красные Глаза с сетками лопнувших сосудов перестали глядеть на меня – дверь открылась – холл.

Я вышел из квартиры Сэма через 202 минуты. Медленный лифт, мятый пидор Паша, тоскливо отметивший время моего ухода в журнале посещений, рваный новогодний город.

Вышел наружу, снег на голову, мокрые следы на асфальте, убегающие тени в полночь, отчаянное желание рыдать от тоски, потерянные билеты в кармане, поезд стынет вечером на вокзале, тривиальные вещи дней моих прекрасных… безмолвная суета проводного телефона, душеприказчик Михалыч, приехавший на стрелку в доисторическом и таком смешном стосороковом мерсе, говорил об ответственности перед Сэмом, о благородстве заказа, о тишине. Только не слышал он заупокойного трека от доброй исландской старушки, не понимал моей нелюбви к жужжанию кондиционеров…