Тень

Я изо всех сил старалась не издать ни звука, пересекая комнату с органическими панелями. Укладываясь на постель рядом с ним, я не прикасалась к нему. Он не пошевелился, но я почувствовала, как его свет окутывает меня бледным облаком, источая тот же слабый импульс облегчения, что и всегда, когда я вновь присоединялась к нему в конструкции резервуара.

И всё же я ощутила укол… чего-то… когда устроилась на спине.

Я не стала задумываться над этим.

Я просто закрыла глаза, повелевая Барьеру вернуть меня в то другое место.

Чем бы ни было это дурное предчувствие, оно не замедлило моего падения.

Глава 39 Неверное суждение

Небо над головой мерцает от света к тьме. Прошло время. Немного, но всё же прошло. Звезды становятся видимыми, и я опять вижу его на улице, но в другой части мира — более тихой, удалённой от непосредственной войны.

Однако война ушла не полностью. Я чувствую её присутствие; она нависает вокруг него, как сильный запах, окрашивает его свет, тон его мыслей.

Он снова дома.

Знакомое ощущение присутствует в месте, где он шагает, даже в темноте. И когда он думает, куда он может пойти перед тем, как отправиться спать, в его мыслях присутствует целеустремлённость. Ему приходит в голову попрактиковаться — пока все остальные пьют или спят, он может воспользоваться полем, и никто его не заметит.

У него есть маскировка в качестве запасного плана. Он может замаскировать свою внешность, если придётся, чтобы сохранять любопытствующие шепотки о противоречивой и меняющейся наружности их посредника, Сайримна — но дядя предостерегает его, как опасно полагаться на это.

И он устал. Устал сильнее, чем ему хочется признаваться.

Большую часть дня он посвятил полевым упражнениям со своим дядей, Врегом и остальными.

После этого он проводил время с одним Менлимом, трудился над манипуляцией, а также над более искусной стратегией, для работы с которой ему нужны верхние структуры в его свете. Он не может делать это при остальных; такие вещи требуют особых структур, и он не может допустить, чтобы другие видящие видели, как он получает к ним доступ, даже не для телекинеза.

Он закончил второй этап работы задолго после ужина, а потом завершил вечер дракой в длинном коровнике, принадлежащем Ратгерсам.

Последнее он сделал чисто ради денег, поскольку знает, что они скоро опять переедут.

Он чувствует себя безопаснее, имея свой запас денег, хотя дядя говорит ему, что в этом нет необходимости. Дядя говорит, что он больше не будет ни в чём нуждаться, но Нензи только кивает и продолжает драться и зарабатывать деньги, не споря с дядей открыто.

Он спускается по тропе, срезая дорогу через небольшой холм, разделяющий поля. На его лице с одной стороны красуется порез, а также он обзавёлся синяком, который расцветёт в фингал. Монстр, которого поставили против него, сумел нанести один удачный удар на ринге.

Это последнее, что он сделал, прежде чем Нензи уложил его на утрамбованную грязь.

Он уже собирается свернуть на тропу, протоптанную домашним скотом и вьющуюся меж деревьев к дому, когда он ощущает их.

Он слишком поздно осознает, что они ждали его.

А ещё они окружили его.

Он смотрит на тёмные фигуры, бегло читает их своим светом. Они частично прикрыты щитами, так что он считывает не всё, но получает достаточно, чтобы понять. Однако он не хочет понимать и вновь смотрит на них, ощущая какую-то сдавливающую боль в груди, когда эта мысль с неверием откладывается в сознании.

— Ну привет, — говорит первый, вставая прямо на его пути.

Нензи сканирует варианты. Он не может использовать свои способности. Возможно, он всё равно не сумеет принудить столько много людей, не оставив свидетелей, но настоящая причина не в этом.

Они привели с собой видящего.

Она сказала им привести видящего. Она сказала им, кто он такой.

Его дыхание учащается, он смотрит по сторонам, считает, замечая размеры и лица, и то, как они двигаются. Использование телекинеза исключается. Дело не только в том, что ему запретили использовать дар против его вида, но к тому же есть шанс, что это будет видно за пределами Барьера, и девушка узнает, что это сделал он.

И он осознает, что их много — намного больше, чем он заметил, когда только-только сообразил, что его загнали в ловушку. Видящий скрывал их численность, пока они его не окружили; теперь он насчитывает минимум одиннадцать фигур вокруг небольшой поляны, и все они не маленькие.

— Что я сделал? — спрашивает он по-немецки. — Прошу, скажите мне. Я не делал вам ничего плохого.

Тот, что заговорил первым, улыбается и подходит ближе.

— А мы слышали другое, — говорит он.

Нензи сует руку в карман, вытаскивает купюры, которые слегка слиплись в его штанах. Он протягивает их, сохраняя ровный тон.

— Вы этого хотите? — спрашивает он, зная, что это не так. — Берите. Они ваши.

— Оставь свои деньги, ледянокровка, — говорит другой сиплым голосом, отчасти от выпивки. — Тебе они понадобятся, чтобы оплатить доктора, когда мы с тобой закончим.