Тень алхимика

– Ну да, сражение при Уотч-Холлоу, – устало сказала Агата. – Я об этом читала. Почти двести пятьдесят лет назад группа ополченцев из Род-Айленда разбила целый британский полк, который превосходил их численностью и вооружением. Не самое значительное сражение войны. Но кажется, местные жители любят свои мелкие победы.

Агата улыбнулась Люси и вонзила зубы в пирог. Люси сердито посмотрела на неё: она так разозлилась, что даже если бы и захотела, не смогла бы объяснить, что случилось с мармеладным драже. И тут на улице взорвался второй фейерверк. На этот раз громче.

– Наверное, М-80, – заметил Оливер, который тоже пытался разрядить обстановку. – Это всё равно что четверть динамитной шашки. И здесь это запрещено. Помнишь того парня, Тео Бигсби? Он был настоящим придурком. В Массачусетсе он продавал эти фейерверки и его исключили из школы.

Голос Оливера снова начал ломаться, и он откашлялся. Воцарилось неловкое молчание, а потом Алджернон зевнул.

– Боюсь, нам пора ложиться спать, – сказала мисс Грейвс, поднимаясь из-за стола, и папа Люси тоже встал. – Огромное вам спасибо за ваше гостеприимство и… – мисс Грейвс сочувственно посмотрела на Люси. – Ещё раз спасибо, что позволили нам остаться.

И хотя она не сделала ничего плохого, Люси внезапно почувствовала себя виноватой. Когда мисс Грейвс и близнецы скрылись на лестнице, ведущей в крыло слуг, в горле у неё встал комок размером с кокосовый орех.

Мистер Тинкер попросил Оливера сопровождать гостей, чтобы помочь им найти полотенца и другие вещи. Оливер ушёл, и когда Люси с папой начали убираться на кухне, она всё время ждала, что он начнёт читать ей нотацию. Но папа не сказал ни слова не потому, что был расстроен, а потому что всё ещё не знал, как говорить с Люси, хотя в последнее время и пытался это делать. Впервые в жизни Люси была ему за это благодарна.

Теперь она изо всех сил старалась сдержать слёзы.

Вскоре стемнело, и Люси одна сидела на ступеньках крыльца. Вдалеке у реки танцевали светлячки, а тишину нарушало пение сверчков и далёкие фейерверки. Люси больше не хотелось плакать и разговаривать, но вскоре к ней присоединился папа.

– Всё хорошо? – спросил он, садясь рядом с ней, и Люси пожала плечами.

– Забавно, – продолжал папа. – Из всех странных вещей, которые произошли после нашего приезда сюда… сегодняшний день оказался самым странным.

– Из-за них? – спросила Люси, не глядя на него.

– Да… из-за них, – театрально ответил папа, но Люси было не смешно. Мистер Тинкер откашлялся. – Я хотел поговорить с тобой о…

– Я не брала эти конфеты! – выпалила Люси, разражаясь слезами, и рассказала папе обо всём: о том, как в вазе появились яблоки, как на пастбище возникла лошадь и даже о том, как она спряталась в доме, когда подъехал фургон с вещами. И когда она закончила говорить, папа обнял её и прижал к себе.

Они долго сидели рядом, и когда Люси наконец перестала плакать, папа сжал её плечо и прошептал:

– Всё будет хорошо. Обещаю.

Потом папа поцеловал её в щёку и пошёл спать. Вскоре Люси тоже лежала в постели, но сон казался ещё более далёким, чем грохот фейерверков. И всё равно она была рада снова спать в одной комнате с братом, пусть даже они почти не разговаривали. Весь вечер Оливер молчал, а когда потушили свет, он буркнул «спокойной ночи» и повернулся к Люси спиной.

Неужели он всё ещё злился из-за Билли? Оливер был не из тех, кто долго помнит обиду, и может быть, он действительно считал, что Люси взяла конфеты Агаты. Или беспокоился, что они могут потерять Блэкфорд-Хаус. Люси не могла думать ни о чём другом.

Наконец Люси закрыла глаза и представила свои окна в библиотеке. Да, это по-прежнему были её окна, несмотря ни на что, и эта мысль заставила её забыть о мисс Грейвс и близнецах Кодзимах в соседних комнатах. По крайней мере ненадолго. Но вскоре её мысли опять вернулись к дивану под окном и тому, кто на нём сидел.

Самурай Кенни.

Люси зажмурилась и попыталась прогнать мысли о жуткой марионетке. Но всякий раз, когда она представляла свои окна, там был самурай Кенни.

Люси распахнула глаза и повернулась лицом к брату. Оливер лежал к ней спиной, в лунном свете похожий на большую серую глыбу под одеялом, но судя по размеренному дыханию, он спал.

– Олли? – прошептала Люси, чтобы ещё раз в этом убедиться, но в ответ раздалось лишь стрекотание сверчков и лёгкий шелест ветра в листьях за окном.

Люси осторожно перевернулась, чтобы её голова оказалась в ногах кровати, а ноги наверху. Так они спали дома в часовом магазине, когда у них была слишком маленькая кровать. В Блэкфорд-Хаус у Люси появилась большая кровать на четырёх столбиках под балдахином, в которой они могли свободно поместиться вдвоём, но она решила, что ей станет чуть легче, если она будет спать, как раньше. И вначале ей действительно стало легче, но только ненадолго.

Люси закрыла глаза и попыталась представить Торстена рядом с собой. Он всегда мог приободрить её, особенно когда ей было страшно и одиноко, как в ту первую ночь в Блэкфорд-Хаус. Теперь Люси уже не было так страшно, но она по-прежнему чувствовала себя одинокой.