Тень чужой души

В комнате очень свежо, окно открыто. Пахнет чем-то непонятным: не приятным и не противным, так пахнет в комнатах, где проводят много электричества.

Мистер Фракс лежит на белой кровати у окна, он бледен и спит. Около кровати сидит Каролина. Она медитирует, её глаза закрыты, чёрные волосы развиваются от ветра, дующего с окна.

Милена медленно садится перед ней и вглядывается в лицо. Тонкие брови сошлись на переносице, уголки губ направлены вниз. Она сосредоточена.

– Если ты меня слышишь, – осторожно и тихо начинает Милена, – ты должна выйти из медитации. – Она недолго молчит. – Фракс что-то говорил во сне, какие-то несвязные предложения… Я ничего не разобрала. Пожалуйста, вернись хоть ненадолго. Ты должна побыть в реальности, нам надо всё обсудить.

Лицо Каролины никак не меняется. Милена вздыхает и закрывает лицо руками. Кого она обманывает? Ей просто слишком страшно, чтобы быть здесь одной.

Внезапно тишина нарушается шумом и голосами внизу. Это не отец Каролины, потому что он работает допоздна. Милена вскакивает с пола и бежит вниз, замирая на лестнице. Анна общается с кем-то.

– Как приятно тебя видеть! – восклицает она. – Проходи.

В руке у вошедшей пистолет, в другой – часы для гипноза. Проблема Анны в том, что, убеждая себя, она становится жертвой для убеждения других людей. И не замечая пистолет, она с улыбкой смотрит на часы, затем отходит в сторону и позволяет гостье пройти внутрь.

Глава 4

Эмма – одна из самых настырных моих ненавистников. Мистер Фракс мягко кладёт руку на моё плечо и говорит:

– Молодец, Каролина, сегодня ты снова превзошла сама себя.

И сразу её ненавистные глаза, старающиеся сжечь дотла. Мне, честно, плевать, как и на всех остальных учеников, которые тоже ненавидят меня, но немного меньше. Её ненависть – это даже своеобразный трофей, показатель того, что я делаю успехи, а она – нет.

После занятия я, как всегда задержавшись в кабинете у мистера Фракса, выбегаю на улицу, когда уже темнеет. Обычно на выходе я никого не встречаю, но сегодня с удивлением обнаруживаю Эмму, согревающую замёрзшие руки. Выпрямляюсь, делаю невозмутимое лицо, пряча радость после времени, проведённого с мистером Фраксом, и хочу пройти мимо.

Как только замечает меня, она вздрагивает, хмурится, прячет руки в карманы и подходит. Маленький ровный нос покраснел от холода, снежинки застряли в ресницах.

– Надо же, и года не прошло, как ты слезла с него, – хмуро шипит она.

– Что? – поднимаю бровь я, высокомерно оглядывая её.

Если бы не это вечно ненавистное хмурое лицо, она бы могла быть симпатичной: прямые брови, неровная, но интересная форма губ, длинные ресницы и тёмные глаза под ними, которые пронизывают насквозь. Хотя никакая красота уже не может спасти её от вида учительницы, такой же строгой, правильной и не терпящей несправедливости.

– Думаешь, я не вижу? – прищуривается она. – Ты постоянно задерживаешься у него в кабинете, да ещё и оказывается так надолго. Что вы там делаете?