Тень Эдгара По

— Исчезни, детка, — раздраженно распорядился Барон. Прежде чем оставить нас одних, Бонжур бросила на меня сочувственный взгляд.

Барон поднял бокал шерри-коблера.

— В здешнем коблере, к сожалению, вода чрезмерно преобладает над хересом. Но по крайней мере кровать с пологом, что в Америке считается роскошью. Не обращайте внимания на мадемуазель. Она вбила себе в голову, будто зависит от меня, потому что я когда-то спас ее; на самом деле все наоборот. Если она надумает сбежать или попадет в беду, банкротство мне обеспечено. Не советую недооценивать ее, гм, навыки и умения.

Бюро было завалено исписанными листами бумаги.

— Здесь, братец Квентин, — Барон горделиво и хитро ухмыльнулся, — все разложено по полочкам. Скоро, очень скоро любопытствующие — и вы, в том числе, братец Квентин, — получат ответы на свои вопросы; скоро ситуация прояснится. Остались последние штрихи. Балтиморцев ждет великолепная презентация. Одно плохо, — Барон подался ко мне, — есть угроза, что вместо шлифовки моей блистательной, судьбоносной лекции я буду вынужден отбиваться от разных нежелательных лиц. Итак, братец Квентин, кто они? Кто эти двое? С кем застукала вас Бонжур? И что за дела у вас с ними — у вас и у Дюпона?

— Барон Дюпен, — отвечал я с досадой, — я не знаю и не хочу знать этих людей и уж тем более никоим образом с ними не связан.

— Однако вы их видели — так же как и я, — с пафосом произнес Барон. — Эти люди шпионили за мной. В их глазах читается готовность к убийству. Они опасны. Насколько могу судить, вы не замечали их, будучи сами слишком увлечены слежкой за мной.

Я раскрыл было рот, но Барон не дал оправдаться.

— Мне все известно, — заявил он, приняв молчание за признание вины. — Бонжур засекла вас, когда вы «вели» ее в порт. Вы имели неосмотрительность подойти слишком близко. Осмелюсь предположить, вы не искали в порту развлечений — едва ли в компанию к вам годятся пьянчуги да работорговцы. А может, я ошибаюсь? — Барон вдруг рассмеялся. — Может, Квентин Кларк сейчас позабавит меня признанием в каком-нибудь тайном пороке?

— Раз вы все знали, почему не препятствовали мне?

Барон глотнул коблера.

— А вы не понимаете? Могли бы и научиться у своего хозяина. Эта мера — слежка за нами — говорит о полном отчаянии Дюпона. Дюпон чувствовал, что проигрывает, вот и отсылал вас из дому. Из одного только этого факта я сделал вывод: Дюпона бояться не стоит, противостоять ему не придется. Вдобавок наблюдения за вами позволяли выяснить, что конкретно интересует Дюпона. Видите ли, братец Квентин, шпионство — это палка о двух концах. Вы шпионите, но и за вами непременно шпионят. Так-то, сударь.

— Если вы, Барон, такой всезнайка, полагаю, вы давно успели вычислить этих двух французов; полагаю, вам известно, кто они и кем подосланы.

Волнение Барона усилилось.

— Так они французы? — переспросил он после довольно продолжительной паузы.

— Да, судя по акценту и отдельным словам. Не удивлюсь, если вы привлекли их к сотрудничеству с вами, как доктора Снодграсса! — Мне хотелось взять реванш, довести до сведения Барона, что и у меня имеются свои источники.

— Если они работают на известную мне влиятельную парижскую группировку, имеющую отношение к моим финансовым интересам, боюсь, переманить их будет непросто.

Барон говорил, по обыкновению, откровенно, как с преданным союзником; от этих доверительных интонаций собеседник на время забывал, что таковым вовсе не является. На глаза Барону падали пряди волос, нынче почему-то жидкие и липкие; он откидывал их беспрестанно.

— Теперь вы понимаете, братец Квентин, каково это — всю жизнь скрываться под маской без надежды быть самим собой. А я, смею вас уверить, очень неплох и сам по себе; да, именно так, сударь. Я бесподобен! Видели бы вы меня в зале суда! Все взгляды устремлялись ко мне — даже взгляды моих оппонентов; все ждали правды. Как я счастлив здесь, в Балтиморе, если бы вы знали! Я на покой не собираюсь; обо мне еще услышат, обо мне заговорят!

— Чем тогда объяснить вашу склонность к дешевым розыгрышам и угрозам, которые только сотрясают воздух? Зачем вы копируете Огюста Дюпона?

В углу я заметил портрет Дюпона кисти фон Данткера. Мне ли, видевшему это полотно на разных стадиях завершенности, было не узнать его! Однако теперь я не мог не отметить: изображение Дюпона превосходило оригинал законченностью, как будто лишь после создания портрета Дюпон стал в полном смысле Дюпоном. Фон Данткеру отлично удалось передать внешнее сходство, но не в нем одном было дело.

Барон добродушно засмеялся:

— Надеюсь, Дюпон оценил этот мой жест, а, братец Квентин? Я, знаете ли, не прочь разрядить обстановку славной шуткой. Это ведь не грех? Дюпону ничего не известно о масках — он отродясь их не носил. Бедняга полагает, что без маски он ближе к реальности. А на самом деле без маски он — да и любой из нас — пустое место.