Тень Эндера

Пауза. В наушниках появился свист.

– Салам, – прошептал Алай.

– Алай! – сказал Эндер.

– И я, – сказал Боб. – Карлик.

– Боб! – воскликнул Эндер.

«Да, – сказал себе Боб, пока остальные наперебой приветствовали Эндера. – Вот кто я такой. Именно этим именем и называют меня все, кто меня знает».

23 Игра Эндера

– Генерал, вы Стратег. У вас есть власть, чтобы осуществить переворот. Больше того, это ваш долг.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы отставные командиры Боевой школы объясняли мне, в чем состоит мой долг!

– Если вы не арестуете Полемарха и всех его заговорщиков…

– Полковник Графф, если я нанесу удар первым, тогда на меня ляжет вся ответственность за развязывание войны, которая станет неизбежным следствием моих действий.

– Да, конечно. Но скажите мне, что лучше – всеобщая брань в ваш адрес и выигранная война или ни единого камешка в ваш огород, если не считать автоматной очереди, когда вас поставят к стенке по приказу Полемарха, установившего гегемонию русских во всем мире?

– Все равно я не стану первым открывать огонь.

– Военачальник, который не хочет перехватить инициативу, когда у него есть надежная разведывательная информация…

– Политики – это такая штука…

– Если вы позволите им победить, в живых не останется ни одного политика.

– Русские перестали быть плохими парнями еще в двадцатом веке.

– Те, кто творит злые дела, всегда остаются плохими парнями. Вы наш шериф, сэр, вне зависимости от того, как к вам относятся люди. Исполняйте же свои обязанности.

С появлением Эндера Боб немедленно отступил в тень и занял свое скромное место среди остальных бывших взводных командиров. Казалось, этого никто не заметил. Какое-то время он был их командующим, он отлично их натренировал, но Эндер всегда был главой их группы, и раз он тут, Боб ушел на второй план.

И это правильно, думал Боб. Он руководил ими какое-то время, но в сравнении с Эндером он все равно новичок. И не потому, что стратегия Эндера была лучше стратегии Боба. Нет, дело не в этом. Иногда они отличались, но чаще Боб видел, что Эндер поступает точно так, как поступил бы он сам.

Главные различия лежали в сфере руководства людьми. Эндер пользовался их яростной преданностью, а не повиновением с легким оттенком насмешки, которое всегда ощущал Боб. Эндер эту преданность завоевал с самого начала. Завоевал тем, что всегда замечал не только происходящее на поле сражения, но и то, что происходило в умах его офицеров. Он был строг, даже резок, показывая им, что ждет от них еще большего, чем они пытаются выжать из себя и своих солдат. И одновременно он умел придать такую интонацию самым обычным словам, которая сообщала им о его удовольствии, одобрении и понимании. Они чувствовали, как глубоко понимает их человек, чье мнение они ценили превыше всего. А вот Боб такого просто не умел.

Его поощрительные слова были четки и определенны, иногда грубоваты. Для остальных офицеров они значили меньше слов Эндера, так как казались заранее обдуманными. Да они и в самом деле были обдуманны и выверены. Эндер же был… ну просто был сам собой. Для него власть была столь же естественна, как дыхание.

«Они повернули во мне генетический ключик и сделали меня интеллектуальным атлетом. Я могу взять какой угодно мяч, посланный с любой точки поля, но я не знаю, когда надо ударить по нему. Я не знаю, как превратить толпу отдельных игроков в настоящую команду. Какой же ключ был повернут в генетической структуре Виггина? Что живет там – в этой глубине? Дух? Божественный дар, пожалованный Виггину? Мы идем за ним, как шли апостолы за Христом. Мы ждем, чтобы он добыл для нас воду из камня.

Сумею ли я научиться тому, что делает он? Или я таков же, как и многие военные мыслители, которых я изучал, и обречен быть вторым на поле боя и обо мне станут вспоминать лишь как о человеке, умевшем толково объяснять и осознавать гениальность других генералов? Вполне возможно, что и я когда-нибудь напишу книгу, в которой расскажу, как и почему одерживал победы Эндер.

Нет, пусть эту книгу пишет сам Эндер! Или Графф. У меня есть своя работа, а когда она будет исполнена, я сам выберу себе новую и буду ее делать честно и в соответствии со своими силами. И если обо мне будут помнить только как о соратнике Эндера, да будет так. Служба с Эндером – уже награда сама по себе».

Но ах как больно было видеть, как они радуются, как они довольны, как они поддразнивают своего меньшого братишку, видя в нем что-то вроде милой игрушки. Им, вероятно, ненавистно то время, когда он был их лидером!

Но хуже всего то, как обращается с ним сам Эндер. И не в том дело, что с ним нельзя видеться. Просто за долгое время их разлуки Эндер, похоже, забыл, как он когда-то полагался на Боба. Теперь он в большей степени опирался на Петру, а еще на Алая, Самосвала и Шена. На тех, кто не был с ним в армии Драконов. Конечно, и Бобу, и другим командирам взводов у Драконов Эндер верит, он их ценит, но, когда возникают трудности, когда нужен творческий подход, Эндер почти никогда не вспоминает о Бобе.