Тень фараона

– Но ведь ты видела перед собой своего…

– Нет! Я видела тебя. Я сознавала, что делаю, и именно этот акт любви вернул мне разум.

– А я снова… – Голос у меня прервался. – Я снова уехал, оставив тебя. Я вдвойне виноват.

– Нет. Ты не подвел меня. Да, сердце мое разбилось, когда ты ушел, но Иосиф помог мне. Он мне все объяснил, и я поняла, что ты должен нести тяжелейшее бремя, которое взвалил на себя.

– Но ведь ты нуждалась во мне! Я подвел тебя.

– Мой любимый Пи, твоя ошибка в том, что ты никогда не думаешь о себе, а всегда, пусть и по собственной воле, кому-то служишь. Поэтому те, кому ты служишь, тебя так любят. Ты делал это с гораздо большей ответственностью, чем от тебя кто-либо мог потребовать, даже если бы ты в самом деле был чьим-то слугой или рабом, а это отнимает много, очень много времени.

Я улыбнулся.

– Твой отец сказал мне недавно, что все мы таковы, какими нас научили быть, хотя я думаю, он ошибался, потому что говорил это, оправдывая свое честолюбие… Но для данного случая, как мне кажется, эти слова подходят.

Она кивнула.

– Я признательна тебе, потому что только благодаря тебе моя жизнь изменилась. Как ты верно сказал, я была такой, какой меня научили быть.

– Это не так! Ты воспротивилась притязаниям твоих честолюбивых предков и расстроила их планы относительно Эхнатона.

– Но и тогда я достаточно зависела от них, от Эхнатона, от Тута… И от тебя тоже. И я признательна тебе за то, что ты оставил меня одну на какое-то время, так что я смогла понять, кто я на самом деле, и перестала быть такой, какой хотели меня видеть другие. Иосиф дал мне возможность на многое взглянуть с новой точки зрения.

– А сейчас ты от него не зависишь?

– Нисколько. Со временем я объясню тебе это, и ты обретешь покой, который я искала и в котором ты отчаянно нуждаешься.

Я снова опустил глаза.

– Боюсь, это будет нелегко.

– Почему?

– Я пришел защитить тебя, так как опасаюсь, что наши враги знают, где ты. Я думал, тебя уже здесь нет.

– Тогда в чем трудность?

– В том, что ты здесь… И, явившись сюда, я показал им дорогу.

38

Воцарилась тишина, которую она спустя некоторое время прервала, пожав плечами и улыбнувшись:

– Иосиф допускал такую возможность с первого дня. Мы знали, что этот момент наступит, и я его ожидала, потому что хотела видеть тебя, даже если с тобой придет смерть.

– Я вернулся, только чтобы принести нам несчастье. – У меня снова выступили на глазах слезы.

– Ты пришел, чтобы исполнить волю бога, – не согласилась она.

Я от удивления открыл рот.

– Но… разве Иосиф не заставил тебя забыть Атона?

– Ты прав. Атон был мечтой Эхнатона. Ты сам больше верил в него, чем я. Поэтому я хотела, чтобы ты был рядом.

Я тряхнул головой. Слишком много впечатлений за такой короткий срок.

– Я думаю, мне лучше уйти и заняться организацией обороны, – сказал я.

Нефертити встала между мной и дверью.

– Пусть этим займутся другие!

И легким движением сбросила тунику, которая упала к ее ногам, обнажив все еще великолепное тело. Оно было немного не таким, как мне помнилось, но и в своей зрелости она была прекраснейшей женщиной, и когда обняла меня и я почувствовал тепло ее кожи, мог только вздохнуть.

Мне было неловко, потому что, прижимаясь к ней, пахнущей чистой и свежей землей, я пачкал ее, ведь моя кожа была шершавой, запылившейся и потной. Но для нее это было не важно, она смеялась над моим смущением и над тем, что руки у меня дрожат.

Она сняла с меня тунику, развязала мою набедренную повязку и ненадолго застыла, рассматривая мое тело, и с ее лица исчезла уверенная улыбка.

Нефертити смотрела на меня, и ее грустные глаза спрашивали, что же оставило на мне все эти отметины. Она обвела своей маленькой горячей рукой мои многочисленные раны, потрогала шрамы и снова посмотрела мне в глаза с глубокой печалью. Она винила себя в том, что мне пришлось все это пережить.

Я осторожно взял в ладони лицо любимой и поцеловал ее.

Печали больше не было.

Я не мог бы рассказать об акте любви, совершившемся в этой комнате. Сегодня я думаю, что, возможно, порожденная при этом энергия отогнала наших врагов, потому что все пережитое раньше не могло и отдаленно сравниться с этим.

Как в великолепные ночи любви, когда я был рядом с Нефер, наши тела дарили нам наслаждение, так в эту ночь сливались наши души, наши Ка ускользали из тел, соединяясь и обнимая даже пустыню, окружавшую нас, чтобы затем вернуться каждая в свое тело.

Нам отвели не ту комнату, в которой Нефертити жила в последние месяцы, и я мог бы снова отыскать ее, и если бы я вошел в ту, прежнюю, то не узнал бы ее, потому что она была другой без этой женщины. Если рай существует, я был там в моменты слияния с моей богиней, я это знал наверняка. Я понимал теперь причину безумия Эхнатона – очевидно, он достигал с нею того же состояния и тех же высот, что и я. И понимал, что толкнуло Тута на такой чудовищный поступок, почему он взял ее силой.

Когда мы очнулись и вновь обрели способность говорить, еще покрытые испариной, Нефертити придвинулась ко мне.

– Расскажи мне обо всем, – попросила она.