Тень и душа

Мьюз просто приподнял бровь и стал ждать.

И Демон рассказал ему всё. Начал с самого начала и рассказал своему другу историю о нём и Фейт. Он никогда раньше никому не рассказывал этого, и облачение всего произошедшего в слова вернуло обратно чувствительность в его конечности. Примерно на середине истории Сид приоткрыла дверь. Но Мьюз покачал головой, и она отступила обратно и закрыла дверь.

Демон рассказал ему и о прошлом, и о настоящем, и о том, что произошло едва ли несколько часов назад.

— Я только что выбил дерьмо из Хуса. Он — единственный отец, которого я знал. Я доверял ему. Я доверял им обоим. Я не могу... я должен уйти.

— Дерьмо, Деми, — Мьюз взглянул в окно. Какая-то машина начала сигналить, через минуту вошла медсестра и поменяла капельницу. Она спросила, нужно ли ему что-нибудь, а когда он сказал, что нет, ушла.

— Ты винишь её? Фейт?

Сначала, услышав, что она рассказала ему — да, он винил её. Но не теперь.

— Нет, она была всего лишь ребёнком. Блю сказал ей, что убьёт меня, если она не сделает этого. Я виню их — всех, Блю, но больше всего её мать. Но Блю мёртв. А её мать… она женщина и теряет рассудок. И я ничего не могу поделать. Но я не могу находиться рядом с Хусом. И не могу сказать, что смогу. Я бы забил его до смерти сегодня. Вот чего оно хотело.

— Оно?

— То, что обитает внутри меня.

Мьюз покачал головой.

— Я люблю тебя, брат. Но это чушь собачья, и всегда была. Внутри тебя нет ничего, кроме тебя. Хочешь обрести контроль? Ты же понимаешь, что именно не так.

— Ты говоришь так, как будто я могу просто взять и принять решение.

— А разве нет?

Демон думал, что Мьюз понимает его.

— А ты не думаешь, что я бы уже это сделал, если бы мог?

— Мне кажется, что тебе проще поверить, что что-то ещё живёт внутри тебя, чем столкнуться с тем, что это всё — ты. Я думаю, ты боишься.

Лицо Демона пошло красными пятнами.

— Пошел на хер. Я не гребанный щенок.

Он развернулся и направился к двери.

— Ты бежишь. Снова. Щенки убегают, поджав хвост.

Демон остановился, рука лежала на дверной ручке.

— Чего ты хочешь, Деми? Выясни это, и только тогда делай то, что тебе нужно.

Демон открыл дверь и вышел, не останавливаясь, проходя мимо Сид. Он спустился на главный этаж и вышел из автоматических дверей, ни разу не остановившись. Он рассекал на байке, пока не осознал, что понятия не имеет, куда ему ехать.

~oOo~

Было темно, когда он свернул на переполненную подъездную дорожку Барта и Райли. Он умчал в пустыню и сидел в одиночестве на своей скале, пока не настали сумерки. Окна большого дома ярко светились, и он видел своих братьев, их женщин, детей… своего сына… передвигающихся за незанавешенными окнами. Там ужин. Семейный ужин.

Это было именно то, чего он так хотел. Семья. Любовь. Дом. Всё, чего он когда-либо хотел. И он не мог оставить всё это позади.

Мьюз был прав. Ему необходимо разобраться в том, что не так. Он должен научится доверять и позволить доверию руководить. Если он доверяет Хусиеру и Биби, то он должен верить, что они сделали все, что могли. Они пытались уберечь его от самого себя, чтобы помочь ему. Проведя несколько часов на своей скале, он смог понять, что они думали, что поступают правильно. Конечно, они ошибались, но он понимал, что они считали себя правыми.

Возможно, это и было настоящим доверием. Увидеть любовь, даже когда она была обличена в лицо предательства.

Боковая дверь открылась, и вышла Фейт. На ней была другая одежда: не рваные джинсы и черный свитер с широкой горловиной, который демонстрировал лямочки её розового бюстгальтера. Он не узнал эту одежду, а джинсы, возможно, на пару сантиметров были коротковаты. Видимо это одежда Райли.

Она осталась стоять прямо перед дверью, на самой верхней ступеньке, босяком. Её руки были скрещены под грудью, волосы стянуты в хвост. Она выглядела крошечной и хрупкой. Такой уязвимой.

Демон спешился и поставил шлем на байк, но она не двигалась. Он направился к ней, а она по-прежнему оставалась стоять, разве что по-другому перекрестила свои руки, сложив их на груди и вцепившись в свои плечи. Как будто соорудила хрупкий щит для своего сердца.

Он шёл по ступенькам и мог думать только об одном, что ему стоит сказать. Он произнёс.

— Я люблю тебя.

И она сломалась под тяжестью рыданий, кивнув, и обняла его. Он поднял её на руки и понёс внутрь.

Он всё исправит. Всё.

Глава 17

Пара недель после дня Святого Патрика были странным вихрем комфорта и хаоса. Майкл вернулся той ночью и был спокоен. Фейт практически могла бы назвать его умиротворённым, кроме того факта, что Майкл и умиротворение были не совместимы. Он извинился перед ней и перед Хусиером с Биби, и перед Бартом с Райли, и перед остальными членами семьи, а, после объятий и рукопожатий тему просто закрыли.