Тень и Коготь

– Долгое время идем мы этой протокой, – сказал он. – Смотри: солнце, еще не показавшее лик, когда мы подняли паруса, близко к зениту. Следуя ею, мы миновали тысячу других проток, но следов великана ни в одной не нашли. Может статься, мы выбрали неудачный курс? Не стоит ли вскоре свернуть и попытать счастья в другой?

На это юноша, воплощенный из сновидений, ответил так:

– У нас и сейчас протока по правому борту. Взгляни и скажи: мутней ли в ней воды, чем в нашей?

– Нет, чище, – отвечал старший помощник, послушно бросив взгляд за борт.

– Вскоре по левому борту откроется еще одна. Проверь, сколь глубоко сможешь в нее заглянуть.

Дождавшись, пока корабль не подойдет к указанной протоке поближе, старший помощник ответил:

– До самого дна. Вон и обломки древнего корабля под толщей воды во много морских саженей.

– А разглядишь ли ты дно протоки, которой идем мы?

Старший помощник взглянул в те воды, что рассекал нос их корабля. Вода протоки оказалась темна, будто чернила: даже брызги из-под огромных гребных колес – что вороны да грачи! Тут он все понял и закричал, веля остальным не отходить от пушек (в иных командах никто не нуждался, так как к бою все было готово давным-давно).

Впереди лежал островок, высотой превосходивший большинство прочих, увенчанный высокими, мрачными деревьями. Здесь протока плавно изгибалась, так что ветер, до сих пор дувший прямо в корму, подул в кормовую скулу. Рулевой повернул штурвал, шкотовые, отпустив нужные паруса, подтянули другие, и корабль на полном ходу обогнул громаду скалистого мыса. За мысом путь им преградил другой корабль – остроносый, длинный, с единственной железной башней посередине и единственной пушкой намного больше любой из их пушек, торчавшей из единственной амбразуры.

Тут юноша, воплощенный из сновидений, открыл было рот, чтоб скомандовать расчету носовой батареи «огонь», но, прежде чем с языка его сорвалось хоть словечко, над водой грянул выстрел исполинской пушки врага. Грохот ее был не похож ни на гром, ни на любой другой звук, знакомый слуху людей; казалось, все они очутились в огромной каменной башне и башня та в один миг рухнула наземь.

Ядро врага, угодив прямо в казенную часть первой из пушек батареи правого борта, разнесло ее на куски и само разлетелось вдребезги, и град осколков, хлестнувший по палубе ворохом темных листьев, подхваченных ураганом, унес с собою немало жизней.

Тогда рулевой, не дожидаясь приказа, развернул корабль левым бортом к врагу, и пушки левого борта открыли огонь – вразнобой, по готовности тех, кто наводил их на цель, будто волки, воющие на луну. Ядра их пронеслись мимо единственной башни противника, а некоторые ударили прямо в нее, так что башня разразилась погребальным звоном по погибшим мгновением раньше, а еще несколько канули в воду у борта хищного остроносого корабля, а еще часть ядер, отскочивших от палубы (также железной), с визгом ушли в небеса.

Единственная пушка врага вновь подала голос.

Так бой и продолжался – считаные минуты, но каждая из них казалась длиннее целого года. Наконец юноша, воплощенный из сновидений, припомнил совет, полученный от царевны, дочери Ночи, но ветер, хотя и крепкий, по-прежнему дул в кормовую скулу, и, если развернуть корабль так, чтоб (согласно совету принцессы) оказаться с наветренной стороны от противника, стрелять большую часть времени смогут только носовые орудия либо батарея правого борта, одна из пушек которой разбита, а расчеты изрядно прорежены градом осколков.

Но в этот миг его осенила еще одна мысль: ведь бьются они точно так же, как сотни их предшественников, а все эти сотни предшественников нашли здесь смерть, корабли их потоплены, а кости устилают дно мириадов проток, избороздивших паутиной морщин лик острова великана. Тогда отдал он приказ рулевому, но рулевой не откликнулся, так как тоже пал жертвой осколков, а на ногах держался лишь потому, что перед смертью мертвой хваткой вцепился в штурвал. Видя это, юноша, воплощенный из сновидений, встал за штурвал сам и развернул корабль носом к противнику. Тут три сестры и явили то самое пресловутое благоволение храбрым: очередное ядро, пущенное врагом, могло бы прошить корабль от форштевня до кормового транца, однако просвистело мимо левого борта на расстоянии не больше длины весла, а следующее разминулось с целью по правому борту этак на ширину шлюпки.

Тут враг, до сих пор стоявший на месте, не пытаясь ни отступить, ни пойти на сближение, лег в разворот. Видя, что противник не прочь сбежать, если сможет, на корабле разразились громкими криками торжества, будто уже одержали победу. Однако – вот чудо! – единственная башня врага, до сих пор всем казавшаяся неподвижной, развернулась кругом, и огромное, больше любой их пушки, орудие снова нацелилось на корабль юношей города магов.