Тень и Коготь

ВТОРОЙ ДЕМОН. Но что, если семена сожжены? Что же тогда? Рослый человек с хрупкой женщиной, которых ты встретил недавно, и есть эти семена. Некогда существовала надежда, что их можно отравить в поле, однако посланная исполнить сие потеряла семена из виду среди засохших трав да комьев земли и из-за пары безобидных фокусов была отдана в руки твоего Инквизитора для допроса с пристрастием. И все же сжечь семена еще не поздно.

АВТАРХ. Да, предлагаемая тобою идея уже приходила и в мою голову.

ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ ДЕМОНЫ (хором). Ну разумеется!

АВТАРХ. Но вправду ли гибель этих двоих предотвратит приход Нового Солнца?

ПЕРВЫЙ ДЕМОН. Нет. Но хочется ли тебе этого? Новые земли достанутся тебе.

На вспыхнувших ярким светом экранах появляются изображения городов о множестве башен среди лесистых холмов. АВТАРХ поворачивается к ним лицом и после некоторой паузы извлекает из-под мантии коммуникатор.

АВТАРХ. Да не узрит Новое Солнце, что мы здесь делаем… На кораблях! Предать все, что над нами, огню! Спалить все живое дотла!

В то время как оба ДЕМОНА исчезают, НОД приходит в себя и садится. Города и холмы на экранах меркнут, сменяясь множеством изображений АВТАРХА. Сцена темнеет.

Зажегшийся свет выхватывает из темноты ИНКВИЗИТОРА, сидящего за высоким столом посреди сцены. У стола стоит его ФАМИЛЬЯР в маске и в облачении палача. По обе стороны от них расставлены и разложены всевозможные орудия пыток.

ИНКВИЗИТОР. Брат, приведи женщину, обвиняемую в ведовстве.

ФАМИЛЬЯР. Контесса ждет за дверьми, а поскольку она – особа благородных кровей и фаворитка нашего государя, молю: прими вначале ее.

Входит КОНТЕССА.

КОНТЕССА. Я слышала, что здесь было сказано, и, даже не помышляя, будто ты, Инквизитор, сможешь остаться глухим к такому призыву, взяла на себя смелость войти немедля. Не полагаешь ли ты смелость мою исключительной?

ИНКВИЗИТОР. Ты играешь словами, однако, признаться, да. Полагаю.

КОНТЕССА. Тогда ты ошибаешься. Восемь лет, с завершения девичьей поры, я живу здесь, в Обители Абсолюта. Когда из чресл моих впервые потекла кровь, привезшая меня сюда мать предупредила: избегай приближаться к этим покоям, где кровь течет из множества тел, невзирая на фазы переменчивой луны. Послушав мать, я не приближалась к ним до этой самой минуты и теперь трепещу.

ИНКВИЗИТОР. Людям добропорядочным бояться здесь нечего. Но пусть даже так, твое признание, я полагаю, потребовало изрядной смелости.

КОНТЕССА. А вправду ли я так уж добропорядочна? А ты? А он? Меня духовник добропорядочной бы не назвал. Что говорит тебе твой исповедник? В страхе перед тобою молчит? А твой Фамильяр? Он порядочнее? Добрее?

ФАМИЛЬЯР. Мне бы сего не хотелось.

КОНТЕССА. Нет, похвастать смелостью я не могу – и вполне понимаю, что мне есть чего здесь опасаться. Под эти мрачные своды меня привел страх. О нагом человеке, ударившем меня, тебе, без сомнения, сообщили. Схвачен ли он?

ИНКВИЗИТОР. Ко мне его не приводили.

КОНТЕССА. Меньше стражи тому назад несколько солдат нашли меня в саду, плачущей, не слушая утешений служанки. Оставаться снаружи, в темноте, мне было страшно, и посему они понесли меня в мои покои – той галереей, что называется Воздушной Дорогой. Известна она тебе?

ИНКВИЗИТОР. Допустим.

КОНТЕССА. Тогда тебе известно и о том, что поверху над ней всюду окна, чтобы во всех соседних комнатах и коридорах было светлее. И вот, когда меня несли ею, в одном из окон мелькнул человек – высокого роста, хорошо сложенный, широкий в плечах и стройный телом.

ИНКВИЗИТОР. Подобных людей на свете немало.

КОНТЕССА. То же самое подумала и я. Однако, спустя недолгое время, тот же человек мелькнул еще в одном окне, и еще в одном. Тогда я призвала несших меня солдат открыть по нему огонь. Солдаты посчитали меня сумасшедшей и огня не открыли, а отряд, посланный схватить этого человека, вернулся с пустыми руками. Между тем он все смотрел на меня из окон и будто бы… этак слегка покачивался.

ИНКВИЗИТОР. И ты полагаешь, что видела за окном того, кто ударил тебя?

КОНТЕССА. Хуже. Я опасаюсь, что это не он, хотя похож на него. Кстати сказать, он, вне всяких сомнений, не сделал бы мне ничего дурного, отнесись я с почтением к его безумству. Нет, в эту странную ночь, когда мы, погубленные зимней стужей стебельки прежней поросли рода людского, столь неожиданно оказались смешаны с семенами будущего года, я боюсь, что он – нечто большее, нам неизвестное.

ИНКВИЗИТОР. Вполне возможно, но здесь ты не найдешь ни его, ни человека, ударившего тебя. (Фамильяру.) Приведи сюда ведьму, Брат.

ФАМИЛЬЯР. Все они – ведьмы, только некоторые куда хуже прочих.

ФАМИЛЬЯР уходит и возвращается, ведя за собой на цепи МЕШИАНУ.