Тень и Сверх

— Я была далеко от тебя. Я не могла помочь. Твои обвинения и предположения глупы.

— Именно поэтому даже с места не сдвинулась? — грозно прошипел Стеф. — Ждала, пока гончая закончит?! Или вода?! Какая же ты мразь…

Выдержка подвела. Вскинувшись, я уверенно подняла меч, направив его в сторону законника. И пусть нас разделяло десяток метров, но жест был вполне значимым, чтобы заставить Стефана заткнуться.

— Я нормальная, Стефан! Я человек! Прежде всего — человек. С тяжёлым гипсом. На расстоянии от тебя. И… боязнью воды! Да, гончие тебя раздери, я боюсь воды! Я не умею плавать! Ты кем себя возомнил, хмырь, а?! Думал, я пожертвую своей жизнью, спасая твою? Думал, бездумно брошусь на гончую вперёд тебя, преодолев весь метраж со скоростью света, или уйду под воду, не умея плавать, лишь бы твою шкуру не покоцали? Окстись! Ты мне никто! Но это не значит, что я жалею о том, что ты выжил! Так понятно?

Зачем я только это всё наговорила? Вот идиотка! Со злостью Стефана я уже более или менее разобралась. Привыкла, что ли? А вот что делать с его изумлением и неловкостью, не знала ни я, ни, судя по тому, как отвернулся его водитель, Айзек.

Мы молчали. Я жалела о сказанных словах и об утонувших костылях. Стеф шумно дышал, глядя куда угодно, только не на меня.

Мне уже порядком надоело это место. Запахи, звуки… Ветер, что со свистом врывался в оконные проёмы. Капли воды, что стекали по балке и с громким звуком ударялись об образовавшееся болото внизу. Писк какой-то… Писк?

— Стой там. Я помогу тебе дойти. — как всегда, "вовремя" подал голос законник.

— Это ты стой на месте. — прошептала я, вскинув вперёд руку. — Тихо.

— Да ладно, повздорили, недопоняли друг друга… С кем не бывает?

— Ты заткнёшься сегодня?! — прошипела, вновь направив в его сторону меч. — Слушай.

Писк повторился. Внутри меня что-то оборвалось. Я шагнула вперёд, неуклюже протащив за собой ногу в гипсе, и перепрыгнула на следующий поддон, удержав себя чистым энтузиазмом.

— Что это такое? — ошеломлённо выдохнул Стефан, зачем-то встав на моём пути и растопырив руки.

Не думает же он, что я ему в объятия стану прыгать с мечом в руке-то?

— Расплата, Стефан. То, что делает животными нас. — сказала, а сама растерялась. Закусила губу, морщась и отбиваясь от новой порции галлюцинаций.

Перед глазами плыло. Меня никогда здесь не было, но эти звуки, этот момент уже был в чьей-то другой жизни. Не совсем такой, конечно. Тёплый, пахнущий ванилью и корицей, волнительный и надёжный, в кольце маминых рук…

Глава 22

Щенки. Двое. У какой-то другой меня было больше — пять. Или не совсем у меня?

— Ты говорила об этом?

Стефан стоял рядом, продолжая придерживать меня за талию, и смотрел туда же, куда и я. В ворохе опилок и отсыревших мешков ворочались два комочка шерсти. Как следует их рассмотреть у нас не было возможности, но этого сейчас и не требовалось.

Не знаю, как у Стефана, а у меня нутро бунтовало. Вряд ли для него это что-то значит. Гончая и гончая. Тем более та, что обнажила клыки и атаковала.

Мрак! Да что со мной такое? Почему в груди так тяжело? Сколько гончих на моём счету? Восемь? Или восемь десятков? Почему именно эта так… меняет меня?

Перед глазами вновь поплыло. Стало светлее. Руку обожгло теплом.

— Тише, тише. — заговорщицки прошептала молодая женщина, приложив изящный пальчик к губам. Кажется, к моим. — Это будет наш с тобой секрет. Не все поймут, Кристианна. Ты должна быть храброй.

Она — Кристианна кивнула. Маленькая ручка сжала мамину руку что было силы.

— Ну, покажи же уже! — капризно потребовала девчонка.

— Тише, дорогая. Если ты будешь кричать, ты испугаешь новоиспечённую маму. Обещаешь, вести себя тихо? — с придыханием шептала женщина, положив свободную руку на тёмную деревянную дверь.

— Обещаю, мамочка. Я буду вести себя как мышка.

Дверь пришла в движение, тихо отворилась и замерла. Перед глазами встала тёмная комната, освещённая лишь пламенем свечей из небольшого канделябра, что стоял на большом, припорошённом мукой столе.

Писк резанул по ушам. В камине, вместо дров и огня, на ватных одеялах лежала гончая, взирая на нас хищным, зеленоватым взглядом.

— Мамочка, мне страшно. — шепнула девочка, отстранившись от двери и вжавшись в мамину ногу.

— Милая, тебе нечего бояться. Это величайшее счастье и чудо, дорогая. — мама приобняла девочку за худенькие плечи, и склонилась, поцеловав макушку.

Запахло корицей и ванилью.

— Но почему? Они ведь дикие. — с восторгом и сомнением спросила девочка.

— Дикие. Но не всегда были такими. Природа возьмёт своё, рано или поздно всё вернётся на круги своя, и хищников станет гораздо меньше. Она мать. Прежде всего мать, что сама пришла к людям, ища защиты и заботы для себя и своего потомства. Это чудо, Кристианна. Это наша надежда. — женщина улыбнулась, смахнув с уголков глаз выступившие слезинки, и растрепала волосы на голове дочери. Перед глазами сразу же возникли светлые локоны, что быстро были убраны за ухо маминой рукой. — Мы позаботимся о них. Дадим надежду остальным. Мы не звери, Кристёныш.

— А можно мне одним глазиком посмотреть на щеночков?