Тень императора

Небольсин посмотрел на него, а потом сказал, не скрывая уважения:

— Точнее не скажешь!

— И Максим Кузнецов был последним, кто был там перед убийством?

— Не считая убийц — да, — уверенно сказал Небольсин.

— И после этого исчез! — констатировал Дружников.

— Знаете… — подала голос после долгого молчания Серова. — Макс как-то в те дни позвонил и стал расспрашивать о событиях в Екатеринбурге летом восемнадцатого года…

— Почему вас? — удивился Небольсин.

— Почему меня? — в свою очередь удивилась Серова. — Ну, хотя бы потому, что темой моей научной работы в свое время был именно тот самый расстрел.

Наступила пауза. На молчавшую Серову так же молча уставились Дружников и Небольсин. Но надо отметить, что их взгляды существенно различались. Взгляд Небольсина был наполнен сочувствием и желанием оберегать и защищать, а Дружников явно готовил кучу вопросов!

— И что же его так заинтересовало в этих событиях? — прервал молчание Дружников.

— Он толком так и не объяснил, а я… — Серова замялась. — Мы с ним тогда только-только расстались, и мне не хотелось…

— Понимаю, — сказал Дружников, — но вы ответили на его вопросы?

— Нет! За пару дней перед тем у меня брала интервью по той же теме одна журналистка, и я отправила Макса к ней. Сказала, что азы он у нее выведает, а если потом понадобятся уточнения, то договоримся о встрече…

— Что за журналистка вас расспрашивала? — не унимался Дружников.

Серова помолчала, глядя на него, потом сказала:

— Надо посмотреть записи, ведь столько времени прошло…

— Отлично! — согласился Дружников. — Честно говоря, не надеялся на такое обилие информации…

— Да мы ведь вам ничего толком и не рассказали, — удивилась Серова.

— Это вы зря, голубушка, — улыбнулся Дружников. — Бывает, что какая-нибудь мелочь решительно ломает всю картину, которая уже почти была сложена. Вот, например, сейчас выясняется, что перед исчезновением Кузнецов оказался втянутым в какую-то историю, завершившуюся убийством…

— Макс не мог никого убить! — воскликнула Серова.

— Да он и не убивал, мы ведь все выяснили… — подался вперед Небольсин, аж толкнув массивный стол.

— А его никто и не обвиняет, но если вы, Валерий Гаврилович, не лукавите, то он был последним, кто видел покойного живым?

Небольсин кивнул.

— Теперь, Татьяна Львовна, ваша эта журналистка… Не знаю, как вам, а мне кажется знаковым такое совпадение: и Кузнецов, и неведомая ему журналистка вдруг интересуются одним и тем же, а? — Дружников помолчал, потом сказал: — А ваше, Татьяна Львовна, предложение обменяться телефонами я считаю весьма своевременным.

После того, как обменялись, снова посмотрел на обоих, и добавил:

— Звоните, как только мелькнет любая мысль. Любая!

Глава 13

Сокольск. Июль

Оборона и отступление — важные элементы тактики и стратегии любого сражения. От великого до самого небольшого. Стоит дать промашку, стоит что-то упустить, и вся продуманная операция оказывается под угрозой. Даже если кажется, что бой идет к завершению и твоя победа не за горами, не смей расслабляться, будь готов к неожиданностям. Все может измениться в один миг. Тьфу ты, философ!.. Корсаков мотнул головой, отгоняя сон. С усталости, что ли, на философию потянуло? Хотя, конечно, усталость тоже давала о себе знать. Больше суток в движении и напряжении провел Игорь и не знал, когда же можно будет хотя бы вздремнуть. Да черт с ним, со сном! Знать бы, когда и чем закончится вся эта история. Ну, хотя бы этот ее отрезок, сокольский. Когда небо начало сереть, Корсаков позволил себе слегка расслабиться. Вряд ли кто-то будет налетать на дом сейчас, когда соседи могут увидеть. Помешать, может, и не помешают, а в полицию вполне могут позвонить. Игорь еще раз обошел все «заставы», проверил их и тотчас провалился в сон. Лег на диван, и все рассчитал точно: часов в семь утра солнечные лучи переползли на его лицо. Поглаживания были нежными, но лучи сами по себе — теплыми, даже, пожалуй, горячими. Солнце Корсаков любил, но вот солнечные лучи утром его раздражали. В теперешней обстановке это было несомненным плюсом: он сразу проснулся. Он и так проснулся бы, скорее всего, но, как говорится, береженого Бог бережет. Сейчас, при свете дня, все было не так серьезно, но вчера вечером он был, пожалуй, на грани.

В этот дом на окраине Сокольска он пришел вчера утром, прямо с поезда. А отправился сюда уже во второй раз за последние дни после разговора с Лопухиным, который понемногу стал раскрываться, хотя, как понимал Корсаков, ответа на главный вопрос Петр не знал. Скорее всего, он никогда и не слышал этого вопроса. Вряд ли хоть раз в жизни Лопухину задавали вопрос о его родстве с последним российским императором Николаем Романовым. Для Лопухина это было не важно, и здесь, в этой тиши окраины небольшого провинциального городка, Корсаков отлично это понимал. Лопухин тут был счастлив в той мере, которую сам себе определил, а больше ему было не нужно. Окажется он в конце концов внуком императора или не окажется, для Петра Лопухина ничего не изменит.