Тень иракского снайпера

— А вот об этом я вам и хочу рассказать! Информатор сообщил, что база этой четверки здесь, неподалеку, в Фостер Сити. Это Силиконовая долина, такой богатенький городок на берегу лагуны. Прекрасен для тех, у кого нет ревматизма. У кого колени не болят от того, что вода близко… Но места там очень красивые.

Вот именно там и расположен дом их главного. Точнее, его родителей. Они были людьми состоятельными. Отец — банкир (занятно при таких склонностях сына, не правда ли?). Мать была профессиональным музыкантом, концертировала даже. Они жили мирно и счастливо и умерли почти как в притче — ну, не в один день, а с интервалом в месяц или два… Сначала — банкир, потом — жена. Одним словом, счастливая семья, семейная идиллия. Если бы они узнали, чем занимается их единственный, любимый и ненаглядный сын Брюс, они бы в гробу перевернулись.

— А что он делал до армии?

— Вот! В точку, шеф. Блистательно учился, окончил в первой тройке дорогую католическую школу «Нотр‑Дам». Поступил в Беркли. За два года получил степень бакалавра. Занимался политологией. Прочили ему при таких темпах и способностях еще через год степень магистра, годом позже — доктора философии. И вдруг — как отрезало. Он не явился в университет, перестал отвечать на звонки с кафедры. Дома, правда, появлялся, раз в два‑три дня — ночевать.

И потом огорошил родителей известием, что решил идти в армию, причем попросился в действующие войска — в Ирак.

А когда он вернулся домой, то он действительно вернулся совсем другим человеком — только изменения были совсем не такими, каких ожидали его покойные родители.

— Что‑то зафиксировано?

— Поначалу всякая ерунда. Почти студенческие нарушения: наркотики, пьяные дебоши. Ничего отрадного для будущего профессора, но, с нашей точки зрения, и ничего выдающегося. Серьезный инцидент случился месяца через три — в одном из престижных здешних ночных клубов, «Лунный свет» называется. У Брюса вышло столкновение с офицером полиции Сан‑Франциско. Коп вроде бы как‑то не так посмотрел на женщину Брюса, что‑то не то ей сказал.

— Коп был в форме?

— К счастью для Брюса, нет. И не в форме, и не при исполнении… Иначе было бы совсем плохо. По Брюсу этому никогда не скажешь, насколько хорошо он физически подготовлен. Среднего роста, худощав. Совсем не качок. На нем ведь не написано, что он в «котиках» служил. И коп этот, бедняжка, не сориентировался правильно. Ему бы поговорить, хоть попробовать понять, с кем имеет дело, перед тем как пытаться в драку лезть. Но он настолько привык, что в клубе все его знают, что ощущал себя в полной безопасности и действовал уверенно… Но совершенно непрофессионально, как выяснилось.

Слово за слово — он ударил Брюса. Правой, в лицо.

Как я теперь понимаю, Брюсу ничего не стоило от этого удара уклониться. Но он в отличие от копа этого вел себя как профессионал. Ему нужен был повод для дальнейшего, и он его получил. Через пять секунд коп лежал на полу с расквашенным ртом. И тут коп не нашел ничего лучшего, чем заорать: «Полиция! Нападение на офицера!»

О дальнейшем в протоколе есть подробная запись показаний свидетеля.

«После этого человек в серой майке с надписью «I GOT YOU» (это Брюс, пояснил О’Рэйли) поднял двумя руками за лакцканы пиджака того, кто назвался полицейским, приблизил вплотную его лицо к своему и сказал громко: «Пока ты тут шпану ловил и взятки брал, я в Ираке таких, как ты, расстреливал! Понял, паскуда? Вон отсюда…» И отшвырнул его от себя. В это время подоспели охранники и увели человека в майке. К человеку в костюме подошел менеджер и увел с собой».

— К счастью для Брюса, обошлось без уголовного дела. Полицейские начальники сообразили, что выглядеть в зале суда полиция будет, мягко говоря, невыигрышно, и дело замяли. Но тот коп не успокоился, видно, гонора у него — выше крыши. И в дом Брюса стали наведываться полицейские: то по жалобе соседей на шум в вечернее время, то собака постоянно лает, то будто бы соседи видели, что в дом Брюса заходили какие‑то подозрительные люди, находящиеся в розыске.

После третьего такого визита Брюс понял, что в покое его не оставят, запер дом, поручил садовнику следить за садом, пулмену — за бассейном. Оставил адрес, куда ему пересылать почту, — какой‑то почтовый ящик в Филадельфии. И уехал. Справедливо рассудив, что через какое‑то время все забудется, можно будет вернуться и начать жизнь с чистого листа. Никто не знал однако, с какими чувствами он уезжал.

— А чего тут не знать? — Потемкин налил вина Лайону и себе. — Горькая обида. Человек пять лет был под пулями, выполнял свой долг. Вернулся домой — и места себе найти не может… Среди вернувшихся с войны самый высокий процент самоубийств… Мало кто из них легко вписывается в мирную жизнь — это известно.

— Вам другое неизвестно, шеф. Я выяснил, что в армии Брюс был в группе «С». Ну, спецзадания, контрразведка, работа с местными…

— Сурово. — Потемкин покачал головой. — Но подробности ты мне расскажешь потом. Сейчас — что сталось с его бандой?