Тень иракского снайпера

Что касается художника — он вел себя, с точки зрения Сэма, странно. Так, как будто его сюда привезли насильно. Всем своим видом демонстрировал, что ничто из показанного на него не производит большого впечатления. Нет, вслух он ничего не произнес, время от времени даже соглашался с восторгами жены, но вся его повадка говорила о том, что он с удовольствием уже завершил бы это мероприятие и двинулся домой.

Хасане, однако, не торопился.

— Джейн, дорогая, то, что вы видели до сих пор, — можно увидеть и не выезжая из славного города Сан‑Франциско. Правда, там, как ты понимаешь, все это удовольствие будет стоить примерно вдвое дороже. Но вся изюминка нашей сегодняшней поездки в том, что этот дом — не только дом, а поместье. Конюшня с лошадьми вас не интересует — и ладно, но учти — найдутся люди, которые поселятся в этом доме как раз из‑за конюшни и лошадей. — Хурам говорил, нарочито обращаясь именно к Джейн. То, что Леборн ходил с индифферентным видом, явно показывая незаинтересованность в осмотре, бесило Хасане.

«Наверняка он про себя сейчас ругает последними словами всех бизнесменов, торговцев и меня лично, поскольку я отвлекаю его от драгоценного творчества и заставляю заниматься тем, чем художник заниматься не должен, — думал Хурам. — А о том, что благодаря мне у него может впервые в его долбаной жизни появиться источник денег, который будет кормить его до старости, — об этом он, конечно, не думает. И еще не думает дорогой Брет Леборн о том, что горящие восторгом глаза его жены уже, по существу, решили дело. Если я хоть что‑то понимаю, Джейн после возвращения домой согнет дорогого Брета в три погибели и заставит сделать так, как ей хочется. А поскольку в данный момент ей хочется того, что я подсказываю, то все получится для семьи Леборнов совсем неплохо…»

— Основное богатство тут, дорогая Джейн, конечно, виноградники. Наш любезный хозяин (кивок в сторону Сэма) подготовил для меня документы, которые я просил. Но так, навскидку, эти виноградники приносят вам годовой доход… что‑то около семисот тысяч, верно?

Сэм с готовностью кивнул. Подготовленность клиента всегда хороша — она показывает искреннюю заинтересованность. Похоже, этот… Хасане, или как там его, делец с опытом.

— К тому же, — продолжал Хурам, слегка улыбнувшись, — как пишут в газетах, из хорошо информированных источников мне стало известно, что в управлении этим бизнесом в последнее время возникали некоторые проблемы. Так, Сэм?

Сэм молчал с безразличным видом, просчитывая про себя, откуда этот быстрый человек с черными волосами, клубящимися на груди в расстегнутом треугольнике рубашки, успел узнать и о семейных проблемах нынешних хозяев. И кто знает, что еще он успел узнать?

— Впрочем, это не столь важно. — Не настаивая на ответе, Хасане снова повернулся к Джейн. — Скажу вам по секрету — для будущих хозяев это может быть даже к лучшему. Найти способного менеджера — и доход возрастет еще на сто тысяч годовых, а может, и больше — тут уже надо считать.

— Сэм, большое спасибо за содержательную экскурсию. Я буду с вами на связи. Наши гости — люди серьезные.

Хурам скользнул взглядом по Леборну и повторил:

— Даже очень серьезные, как видите. И мы с ними немедленно начнем обмен мнениями. Тут у вас же есть такой маленький винный заводик с магазинчиком, где проводят дегустацию ваших вин?

— Еще бы! — Сэм широко улыбнулся. — Менеджер собирался сегодня отдыхать, но я предупредил о вашем приезде — так что вас ждут. Езжайте за мной, я покажу дорогу.

Здешняя винодельня была вполне симпатична — домик в испанском стиле с черепичной крышей, внутри прохладно. Менеджер в белом мятом пиджаке, заслышав моторы, встретил гостей у входа.

Сэм попрощался церемонно. О впечатлениях от осмотра не спрашивал — десятилетия работы выработали у него убежденность, что клиента ни в коем случае нельзя торопить — ни прямо, ни косвенно. На первой стадии покупки, во всяком случае. Самое главное — подготовить почву и посеять зерна. А дальше — как получится.

Джейн заказала себе белое вино лозы пти сирах. Хасане — шираз. Леборн, когда закончился осмотр дома, заметно оживился и теперь заказал фирменное здешнее «вино жениха» и мускат. И пока они сидели, неторопливо отхлебывая из запотевших бокалов и закусывая орешками, Леборн вдруг обратился к Хасане:

— Дорогой друг! Я хочу поднять этот бокал за то, что ты потратил свою субботу на то, чтобы показать этот райский уголок мне и Джейн. Поверь, мы очень ценим твое доброе отношение.

— Да, Хурам, за тебя. Я давно говорила Леборну, что грех не пользоваться твоим добрым расположением, и вот наконец он услышал…

«То‑то твой муж все утро ни на дом не смотрел, ни на нас с тобой», — подумал про себя Хурам. Он поднял бокал, широко улыбаясь:

— За вас, друзья мои! Не знаю, что там у вас в бокалах, а мой шираз — отменный, не хуже, чем на родине этой лозы.

Зазвонил мобильный. Хурам взглянул на номер, видимо, не хотел отвечать, но ответил. Сначала на английском, потом на фарси. Извинился и вышел на улицу.

Вернулся минуты через три, как всегда, внешне невозмутимый.