Тень иракского снайпера

— Не снимайте ваш микрофон. Наши люди будут на связи всю ночь… — Олег помедлил. — Я не жду ночных сюрпризов, но все может быть. Позвоню вам завтра, в восемь утра с инструкциями, а пока — спокойной ночи.

— Приятных сновидений! — пропел Форргард иронически.

Потемкин перебазировал автомобиль в другое место, на квартал дальше, и попрощался с сотрудниками до восьми. Но не успел он вылезти из автобуса, услышал зуммер — вызывал О’Рэйли.

— Шеф, новости. Позвонила Маргарет Милдред, одна из тех, чей портрет писал Леборн. Дело в том, что когда мои люди обзванивали всех с предупреждениями, они, естественно, просили нас немедленно информировать, если кто‑то будет неожиданно назначать свидания на сегодняшний вечер.

— Так… Сейчас девять тридцать семь.

— Позвонили ей только что. Звонил знакомый, она его хорошо помнит, хотя знакомый не близкий. Попросил разрешения зайти завтра в девять утра. Дело пятиминутное — так он сказал, но обсуждать по телефону отказался напрочь.

— Кто она?

— У нее картинная галлерея здесь, в Долине, неподалеку… И есть еще один забавный момент.

— Ну, не тяни…

— Угадайте, как зовут человека, который придет к ней утром? — И, выдержав необходимую паузу, Лайон с мальчишеским торжеством добавил: — Он индус, и его зовут, насколько эта дама помнит, Радж.

— Что же, может быть… Погоди минуту! — Потемкин вылез из автомобиля и зашагал вниз по улице. Остановился у витрины закрытого уже магазина косметики — огляделся: вроде чисто. — Ты поедешь к ней сейчас и подготовишь ее, все объяснишь. А утром давай встретимся в семь около ее дома. Адрес сбрось мне на телефон… Не могу понять, — сказал Потемкин вполголоса сам себе, — почему женщина? Это же не его почерк.

— Опера будут там в семь, шеф. За вами заехать пораньше?

— Да нет… — Олег прикинул что‑то про себя. — День завтра хлопотливый. Колеса нужны и тебе, и мне.

День оказался на деле куда хлопотнее, чем предполагал Потемкин. Звонок из автомобиля около дома Рона Форргарда поднял его в четыре сорок пять.

— Сэр, у нас ЧП. Похоже, что‑то случилось с объектом.

— Говорите яснее, что именно?

— Знаете, когда человек спит, идет звуковой фон — вздохи, скрипы, словом, постоянно звуки, которых обычно не слышно…

— Говорите конкретно.

— Сейчас — мертвая тишина. И уже давно.

— Сколько минут?

За трубкой возникла заминка.

— Пожалуй, около часу, не меньше.

— Из дому кто‑нибудь выходил?

— Никто.

— Оставайтесь на месте, я еду.

Потемкин оказался на месте через тринадцать минут.

— Ну что?

— Все тихо, сэр.

— Вы двое — со мной. Вы — оставайтесь на связи.

Олег поблагодарил себя за предусмотрительность. Вчера он взял у Форргарда запасной ключ от его квартиры — так, на всякий случай. Кто бы подумал, что случай этот будет сегодня на рассвете?

Код на дверях в дом сработал без помех, тонко пропищал электронный замок, отворилась стеклянная дверь, и трое бесшумно поднялись наверх. Потемкин тронул ручку двери Форргарда — заперто. Приложил ухо к деревянной поверхности — ничего, мертвая тишина.

Достал ключ, бесшумно повернул в скважине и без скрипа отворил дверь.

Двое вошли с пистолетами в вытянутых руках, стали спиной к стене — слева и справа от двери.

Было тихо. Бледный призрачный свет утренних сумерек заливал маленький входной тамбур. Все тут было в идеальном порядке. Куртки и плащи на вешалке, стеллаж для обуви, проволочные полочки для почты с разложенными по ячейкам конвертами. Олег указал напарнику на левую дверь, сам сделал шаг вперед — в гостиную. Никого. Ни звука. Позади появился напарник, сделал знак рукой — чисто.

Из гостиной вели две двери. Потемкин выбрал для себя левую, резко открыл. Точно, спальня. И, видимо, главная, «мастер бедрум». Потому что просторная, с лофтом наверху, с камином… И постель разобрана. Но никого — ни в постели, ни в ванной, ни в другой спальне.

— Все чисто! — уже в полный голос сказал сотрудник, вернувшийся из еще одной комнаты — видимо, третьей спальни. — Куда же он подевался, черт его дери?

Потемкин не отвечал. Он стоял посреди гостиной и пытался восстановить то, что произошло здесь примерно час назад.

Получалось пока плохо. Потому что сам Олег разговаривал с Роном в половине десятого, весь вечер Форргард был у оперативников, что называется, перед глазами. Ничто не предвещало такого поворота событий.

Потемкин вспомнил, как знакомый врач иронически рассказывал ему, что добрая половина больных, так называемых первичных, не из тех, для кого походы по врачам — часть ежедневной обыденной жизни, так вот, что эти первичные больные приходят чаще всего с недоумением: «Как же так, доктор, — говорят они, — все было в порядке, я очень прилично себя чувствовал, даже, можно сказать, хорошо… И вдруг…» «Никак не могу им объяснить, — продолжал знакомец Потемкина, — что «вдруг» и в медицине, и в жизни — это совсем не вдруг. Все, что происходит внезапно и внешне совершенно неожиданно, на самом деле готовится внутри нас или снаружи — годами. Но, видно, люди так устроены, что им приятно натолкнуться на неожиданность и удивляться ей».