Тень Хиросимы

– Так-так, интересно. А они неожиданно замерли в нерешительности у самого края, не решаясь шагнуть дальше, – Цивилиус (Тень представил себе эту картинку) самодовольно потирал сморщенные руки, как бы говоря: а я говорил вам, говорил! – Ты устал не оттого, что бежал. Тебя кольнула мысль: куда бежим и зачем? Ты оглянулся. Кругом синие задыхающиеся лица. Локти. Жажда быть первым. И где тот товарищеский задор на старте, когда все ещё вместе. Дистанция раскрывает характеры и расставляет всех по своим местам. Сильные и выносливые впереди. Хитрые и умные за ними. Слабых волокут, чертыхаясь, или бросают на обочине – в зависимости от необходимости их присутствия на финише.

Когда мы с тобой познакомились, ты был невинным младенцем. Зачатый роком, принятый на руки добродушной судьбой. В твоём лице я обрёл не просто ещё одно действующее лицо, лицемерно внимательное и приторно услужливое; я обрёл друга. Часы на фронтоне над парадным входом начертили в небе магические круги и увлекли за собой младенца. И он доверчиво пошёл, слушая в дороге небылицы и рассказы о всемогуществе милующего и карающего царя, о парящей словно лебедь царице, о их славной дочери – неуёмной цесаревне – и о великих богатырях, числом двенадцать, восседающих за круглым столом и справедливо управляющих благодарным народом. Так за разговорами младенец не заметил, как выросло и окрепло его тело. Он возмужал и забыл младенческие радужные сны. Царь хлопнул в ладоши, часовой механизм щёлкнул, раздался мелодичный бой звонкой меди. Вслед за царём поднялась царица и, обойдя вкруг стола, замерла возле своего властителя. Рядом радостно запрыгала цесаревна: пир, пир, пир! Богатыри преобразились. Двери раскрылись настежь, и внутрь ворвалась ветреная разноцветная свита шутов и шутих, гусляров и дудочников. Всё закружилось и понеслось в весёлой и разудалой пляске. Время пира! Бедный младенец – забыт, заброшен как ненужная и старая кукла.

Цивилиус вздохнул, упирая старческие руки в колени и качая головой.

Тень ждал продолжения, но его не последовало.

– Ты хотел сказать… Цивилиус!

Суфлёрская будочка по обыкновению была пуста. На столе мелодично звенел телефон внутренней связи. Тень раздосадованно подошёл к столу и снял трубку. По опыту он знал: Цивилиус не будет сорить словами почём зря.

– Тень слушает, – выдохнул он свою досаду в трубку.

На другом конце провода знакомый голос его секретаря сообщил ему:

– Извините, если помешал вам, но вас просил зайти Эф-Кэй. Он у себя в кабинете.

– Спасибо. Иду.

Тень мягко положил трубку. Субординация, правила, чтоб их… – раздражение не покидало его. – Раньше он просто зашёл бы ко мне, обнял и, развалившись в кресле и выпуская в воздух сизый сигарный дым, приятельским тоном произнёс бы: «Послушай, старина…» То было раньше, а теперь мы – признанные всеми Красные Берега, а он Гонаци.

Что же хотел сказать мне Цивилиус, – Тень потёр ладонью лоб, – царь, часы, младенец. Ахинея какая-то, на первый взгляд. Что он хотел сказать?

Взяв папку с бумагами, он вышел в коридор и, неслышно ступая по мягкому ковру, направился к лестнице. Нужно было подняться на четвёртый этаж дворца.

Время ставило новые задачи. Никак не думал, что после победы задачи многократно усложнятся, – Эф-Кэй откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову.

Диван стоял на балконе, прикрытый от жаркого светила матерчатым козырьком. Вдалеке, прячась за полупрозрачной пеленой, над крышами домов плавилось море.

Море, оно было таким же и много лет назад, когда мы, молодые и задорные, увлечённые великой идеей, шагнули на этот берег и перекроили его историю. Какие были прекрасные времена, – Эф-Кэй глубоко вздохнул. – Мы были похожи на детей. Не задумывались о дне завтрашнем, не беспокоились, как мы выглядим в глазах остальных. Более того, мы несли им свободу. Несли, не требуя ничего взамен. Даруя.

Эф-Кэй затянулся и, как бы соглашаясь с чем-то, покачивая головой, выпустил сизое облачко дыма, напуская густой туман на далёкие горизонты.

В прошлом. Всё когда-нибудь становится «в прошлом». Мы достигли берега своей мечты. Мы подняли флаг свободы. В прошлом. – Эф-Кэй поднёс к лицу листы бумаги, заполненные ровным печатным шрифтом, и снова пробежал по тексту. Затем затянулся и с силой, сложив губы дудочкой, выдохнул. Листы зашелестели, растворяясь в голубоватом тумане. Туман подхватил буквы и закачал их в воздухе подобно набухающим каплям, вот-вот готовым сорваться на землю. – Нас втянула воронка времени и поглотила со всеми потрохами. – Эф-Кэй тяжёлым взглядом посмотрел поверх листов прямо в лицо Тьмы, – раньше мы не замечали её… Или делали вид, что не замечаем? А теперь? Теперь она неотступно преследует нас. Харизма. Будь она проклята! Им нужен не лидер, им нужна харизма. Не я, а они слепили меня по своему образу и подобию.

Мягкой трелью ожил телефон.

– К вам Тень.

– Что за чертовщина, пусть входит.

– Я подумал… – секретарь был явно смущён и озадачен.

Трубка жалобно клацнула, её пластмассовая душа была возмущена таким неаккуратным обращением.