Тень Королевы

- НАБУ нельзя считать слишком вовлеченной, моя дорогая” - повторил он, когда она снова спросила его о вступлении в комитет после провального голосования. “Это цена, которую мы платим за то, что у нас есть канцлер и сенатор одновременно. Я делаю все возможное, чтобы представлять ваш голос, потому что знаю, как много это значит для вас, но если станет известно общественности, что мы работаем вместе над такой потенциально Радикальной темой, я боюсь, что на нашем пути будет только больше препятствий.”

Она не была полностью согласна с ним, но уважала его позицию и доверяла ему достаточно, чтобы согласиться, по крайней мере сейчас. Однако она не переставала думать об этом и часто делала заметки на эту тему на тот день, когда сможет говорить об этом публично.

Даже с этим камнем преткновения Падме хорошо зарекомендовала себя среди различных сановников Сената. Сенатор Кловис по—прежнему заглядывал к ней в офис—всегда без предупреждения, к нескончаемому разочарованию Мариек,-чтобы поговорить, но в повседневной работе они практически не пересекались. Он следовал интересам банковского клана, и она не могла сказать, были ли у него какие-то собственные интересы или приоритеты Сципиона когда-нибудь расходились с интересами банка.

- Он очень умен, - сказала она Корде Однажды днем, после ухода Кловиса. Мариек проводила его до выхода и вернулась, ворча о том, как вежливо было бы позвонить заранее. “Но я не уверен, что он когда-нибудь будет действовать самостоятельно.”

“Не у всех такой стиль общения, как у тебя, - сказала Корде. “Кто-то должен следовать за нами, иначе Сенат будет кричать еще громче, чем сейчас.”

- Может быть, - сказала Падме. Конечно, от сенатора было мало толку, если все, что они когда-либо делали, это следовали за ним. Даже представитель торговой Федерации Лотт Дод-который почти наверняка был марионеткой для Нута Ганрея—время от времени использовал свое положение, чтобы высказаться, хотя Падме доверяла Неймодианцу настолько, насколько могла его бросить.

Тем не менее, когда сессия подошла к концу и различные сенаторы приготовились вернуться на свои родные миры на перерыв, Падме смогла взглянуть на то, что она сделала с момента своего прибытия на Корускант с некоторой долей гордости. У нее не было таких связей и влияния, как у Палпатина в качестве сенатора, но она была на верном пути к их созданию.

Она помогла Дорме закончить укладку последнего из того, что они собирались взять с собой на НАБУ на время отвуска, сложив полные чемоданы на подвесной поддон для Р2-Д2, чтобы отправить их в вестибюль, где Корде наблюдала за процессом погрузки. Это была успокаивающая работа-складывать ткань и заворачивать украшения в упаковочные ящики. Она скучала по работе своими руками, чему все НАБУ были обучены с рождения, чтобы делать и ценить это.

Это было единственное, что не давало ей покоя, несмотря на то, как хорошо все шло на Корусканте. Несмотря на то, что она была сенатором всего лишь около восьми месяцев, она обнаружила, что входит в образ сенатора Амидалы с гораздо большей определенностью, чем когда-либо была королевой. Когда она была королевой, она знала, что ее время кончится и что однажды Падме Наберри заставит ее вернуться к обычному населению и начать строить свою собственную жизнь. Теперь она понимала, что сенатор Амидала может быть той, кем она была всегда. Для сенаторов не существовало ограничений по срокам полномочий, и Падме знала, что она хорошо справляется со своей работой. Но она чувствовала, что это положение затягивает ее. Каждый раз она поступалась своими идеалами. Каждый раз она лгала по недомолвке ради общего блага. Она не была уверена, что это именно то будущее, о котором она мечтала, когда строила вещи словами, а не действиями или физическим материалом.

Она чувствовала, что эта Амидала была еще одной ролью, которую она играла. Как всегда, она была счастлива служить,и она действительно-эгоистично-получала огромное удовольствие от побед, которые ей удавалось одержать в Сенате. Но она знала, что есть еще кое-что, и впервые в своей жизни начала хотеть этого. Она не знала, сколько новых личностей осталось у нее в запасе. Это был не подвиг, который позволил ей заново превратиться из гражданина в принцессу, королеву и сенатора, а только сила воли. Этот перерыв был как раз тем, что ей нужно. Пришло время навестить ее семью, поговорить с королевой и еще раз хорошенько подумать о своем будущем.

Ее коммуникатор прозвенел, Дорме закончила с последним платяным шкафом, и Падме отпустила ее, чтобы поговорить наедине. Она активировала голограмму, и перед ней появился сенатор Органа.

- Сенатор Амидала” - сказал он, - я рад, что застал вас перед отъездом..”

“А что, случилось что-то чрезвычайное?- спросила она. Она попыталась подавить волну негодования, которую испытывала при мысли, что ей придется остаться. В конце концов, это была ее работа.