Тень крыла

– Чжу-эр, либо так, либо я вообще не позволю тебе войти сюда снова.

Он читал мои мысли. Даже мое лицо не хотело лгать ему.

– Чжу-эр.

Тогда я сдалась. Я беспомощно кивнула.

С того дня я начала передавать ему техники Ворона, но каждый раз, когда он выпивал настой с Огнем Небес, я чувствовала, как мое сердце холодеет.

С того дня мне начала сниться его смерть. Я вскрикивала и резко садилась.

Еще было темно, еще не приходил рассвет, Бай Син спал рядом. Я наклонялась к нему и чувствовала его спокойное дыхание. Всего лишь сон. Я повторяла про себя это снова и снова, пока мои губы осторожно касались его лба.

«Кто сказал, что я позволю тебе умереть раньше меня? Ты не умрешь, и я не буду тебя прощать. Никто из нас не умрет».

«Ты и правда вернулась не ко мне».

Я вглядывалась в его лицо и чувствовала, что мои пальцы немеют. Я и правда вернулась не к нему. Было бы куда проще, если бы он не ждал меня, если бы он не любил меня. Если бы мое сердце не срывалось от мысли, что я опять причиняю ему боль. Я боялась того, что он был готов простить мне даже ложь, но не смерть.

Бай Син, не надо. Не надо любить меня так. Лучше вообще не любить меня.

Бай Син, У Минчжу так глупа.

«Твоя жизнь – моя».

– Хватит, – не открывая глаз, он притягивал меня к себе, пряча мое лицо в своих объятьях. – Больше не думай.

Я уверяла себя, что он не мог прочитать моих мыслей. Но почему-то он всегда угадывал, будто почувствовал мой страх.

– Мне снилось, что я отравила тебя ядом Шэ Яо, – шептала я.

Он не отвечал, только крепче прижимал меня к себе, будто его объятья могли разогнать удушающий шепот сна.

– Я отравила тебя, и ты знал, что это яд, но все равно выпил.

– Здесь только вы, госпожа Бай, добровольно пьете яд.

Время утекало, а я незаметно позволяла себе утонуть в его тепле. Я тонула в его голосе, зовущем меня по имени, в его глазах, успокаивающих меня одним взглядом, в его бесшумных шагах, в его руках, которые так крепко обнимали меня во сне, что я никогда не могла выбраться из них, пока он не просыпался, чувствуя мою тревогу. Одно слово: «хватит», одно касание, его тепло, и я переставала думать и чувствовала только подступающий рассвет, который легкомысленно обещал мне новый день с ним. Но день проходил, наступала ночь, и каждый новый рассвет влетал, вплетая в объятья подступающий шепот осени. Но даже рассвет не пугал меня сильнее, чем озадаченный взгляд советника Ду и его почтительно-предостерегающий тон:

– Госпожа Бай!

В тот день, когда он впервые открыто заговорил со мной о своих опасениях, я сидела в саду, перебирая струны циня, который я одолжила у Лу-Лу. В тот день стоило ему заговорить со мной, я замерла, и звук задрожал, обрываясь тишиной.

– Вэй-гэ.

– Чжу-эр.

Ду Хувэй подошел ближе и сел напротив меня.

– Чжу-эр, пообещай, что скажешь мне правду.

Я замерла, пряча глаза. Правда – не то, что я легко дарила людям, не то, что им действительно стоило брать из моих рук.

– Чжу-эр, что происходит? Бай Син не говорит мне, но я вижу, в последнее время он ослаб.

Техники Ворона и Огонь Небес отнимали слишком много его сил, но он повторял мне только одно: «Верь мне». Я верила ему, он верил мне, этого было достаточно. Я подняла глаза и улыбнулась.

– Я ничего не заметила, Вэй-гэ.

Никто не должен был знать. Иначе наш план обречен.

– Чжу-эр, все эти годы он ничего не скрывал от меня, но сейчас я вижу, что…

– Я уверена, тебе кажется, Вэй-гэ.

– Мне не кажется.

Он резко поднялся, чтобы уйти, но, сделав шаг, замер. Несколько минут он смотрел куда-то поверх моего сада, потом тихо проговорил:

– Я всегда видел больше, чем он показывал. Я ведь понял, что маленькая сестричка Чжу-эр ему дороже остальных, еще когда он сам об этом не догадывался. Однажды… Столько уже лет прошло с тех пор, Чжу-эр. Ты помнишь? Ты в очередной раз убежала и потеряла заколку на Южном склоне. Ты так расстроилась, что все утешали тебя, будто гора сама вернет тебе твое сокровище. В тот день мы с А Сином пошли искать ее. Вот только она попалась на пути мне, и я радостно позвал его. Я хотел отдать ему заколку, но он холодно отвел мою руку и, сделав вид, что ему нет никакого дела, сказал: «Отдай ей сам. Ты же ее нашел». И ушел, не дожидаясь меня. Потом я понял: он расстроился из-за того, что это я, а не он отыскал твою пропажу. Ты, наверное, уже не помнишь…

– Я помню. Я помню, Вэй-гэ.

Его слова звучали так, будто он просил меня не вспомнить, а одуматься.

– А Син умеет скрывать свои чувства, но он никогда не отречется от них. Я лишь надеюсь, что ты не станешь использовать их ему во вред.

Мне хотелось рассмеяться, чтобы не пришлось отвечать, и он не заметил моей дрожи. Вэй-гэ не знал, но видел и мог догадываться. Вот только какую роль он отвел мне в своих догадках?

– И что ты сделаешь, если я и правда стану использовать его чувства? – прошептала я.

Ду Хувэй резко обернулся. По моему лицу блуждала спокойная улыбка, а пальцы вновь потянулись к струнам.

– Чжу-эр, ты как-то сказала, что сомневалась в моих намереньях. Ты правда думала, что я могу предать А Сина?

– Думала.

– А ты? Ты можешь предать его?

– А как тебе кажется, Вэй-гэ?