Тень летучей мыши

И он не мог видеть, как страдает его отец. Если бы мог позвать помощь... Но он был единственным человеком, который мог оказать Мухаммеду Узбеку содействие. Держа левой рукой его правую руку, Султан выстрелил ему в грудь. И еще раз нажал на спусковой крючок пистолета. Выпустив его из рук, он отпустил руку отца, и тот повалился набок. Его рот снова открылся и закрылся – то вылетел из его груди дух, и Султан даже поднял глаза к куполу шатра, провожая его блуждающим взглядом.

Он рассчитал все точно. Вложив в руку Батыра пистолет, из которого был убит Мухаммед, он лег рядом с ним и не без труда перекатил его на себя, оказавшись в положении поверженного. Ему был важен один только момент, один миг, когда дверь пропустит в шатер личного телохранителя Мухаммеда по имени Шарип.

Очнувшийся Батыр подарил ему несколько секунд борьбы. И они стали самими достоверными в жизни Султана. Телохранитель вбежал в шатер в тот момент, когда Батыр схватил Султана свободной рукой за горло, а вооруженную руку приподнял, как будто не знал, что делать с пистолетом. Но ствол «калашникова» оказался направленным в сторону Шарипа. Батыр большего для Султана сделать не мог. Шарип не дал ему ни одного шанса, не оставил бы никакой надежды никому другому. Он навскидку попал Батыру точно в висок. Не успела его голова дернуться, как телохранитель еще дважды спустил курок. Султан всегда завидовал скорострельности Шарипа.

Он сделал то, что должен был сделать: расслабился. Но едва дышал под навалившимся на него Батыром.

Шарип столкнул с него обмякшее тело, мельком глянул на Султана и бросился к Мухаммеду. Секунда, и сам Султан оказался рядом. Пальцы Шарипа пробежали от заднего угла нижней части челюсти вниз по шее, пока не легли в углубление рядом с дыхательным горлом Мухаммеда, в то место, где хорошо прощупывается пульсация сонной артерии... «Нет», – сказали его глаза. «Бесполезно».

Прошла минута, не меньше, прежде чем телохранитель окончательно уверился, что потерял хозяина, которому служил на протяжении долгих лет. А тот, полный безнадеги, взгляд предназначался Султану и настраивал самого Шарипа к самому худшему.

Султан не стал переигрывать, шептать «отец», заламывать руки и прочее. Его взгляд и так был опустошенным. Он боялся пошевелиться. Боялся посмотреть на Батыра – вдруг он жив?.. Но это не беда. Он придушил бы его голыми руками.

Султан снова ощутил приступ дежавю, выдавая желаемое за действительное: Батыр виделся ему убийцей отца. Вопросы же Шарипа сводились к следующему: «Что случилось с Батыром? Почему ум его помрачнел до такой степени, что он поднял руку на хозяина, своего покровителя, своего бога?» Султан отвечал, но только мысленно: «На этот вопрос может ответить только он. Кто знает, может быть, он в эту минуту держит ответ перед всевышним». И эта мысль оказалась такой острой, что в эту ночь Султану приснился сон.

Батыр сидит на отполированной до блеска скамье. За судейским столом явно кто-то находится, но его не видно из-за яркого ореола, который подобно ткани ниспадал на все четыре стороны, и это было символично. Батыру странно смотреть на солнце, не чувствовать жара, но – тепло.

Вечером Султан, разбитый, выжатый как лимон, придавленный событиями этого тяжелого дня, попросил... вишневого вина. Ему принесли именно то венгерское, с которым он сравнил домашнее, что пил в компании Василия Исакова. Он не добавил – «и Батыра». Все, хватит о нем.

Утром он проснулся главой клана, семьи, этой первой ячейки мафии. Семья состояла из родственников и связанных с семейством людей, составляла основу и суть мафии. Сегодня признанным главой семейства стал не самый авторитетный член семейного клана, но – преемник. Он отождествлял свою свободу с полной слепой покорностью своего отца. Он давно усвоил (а вчера доказал): «жизнь сурова и жестока, и достигать каких-либо преимуществ можно любой ценой, в том числе и пролив кровь своего вожака». И это была цитата, а не его слова.

На экстренно созванном совете Султан Узбек впервые произнес слова из так называемого кодекса чести.

– Наш отец покинул нас. У него была только одна причина на это – смерть. Мы знаем имя обидчика. Он мертв. Но живы его родственники. Уверен, правосудие свершится.

* * *

Рассказ Султана занял весь обратный путь. Мысли Сергея Марковцева, так или иначе взволнованного откровением Узбека, были противоречивыми. Это Мухаммед обосновался близ места, где покоился Адам, а Султан лишь смиренно принял этот факт, размышлял Сергей. А потом... потом все стали считать, что это была идея Султана. Наверное, потому что на месте шатра, украшенного изнутри дорогими коврами из верблюжьей шерсти, вырос каменный дворец. Обитателя шатра быстро забыли. Точнее, постарались быстро забыть. Мухаммед отдал Богу душу, и его влияние распространялось разве что в царстве мертвых. Безграничная власть... Он всегда стремился к ней, и вот однажды преуспел.