Тень мачехи. Том 1

В духоте герметичного помещения спина мгновенно намокла. Остро двинув плечами, будто освобождаясь от пут, Сергей быстро стянул темно-синий пиджак из шерсти викуньи. Встревожено ткнулся носом в перекресток тонких швов под рукавом. Нет, слава Богу! Ткань едва пахла кедровой корой и перцем – а вот запаха пота не чувствовалось вообще.

Гипергидроз – чрезмерная потливость – был его вечным спутником ещё с подростковых времён. Врожденный сбой терморегуляции, странный дефект, объяснить который не мог ни один врач, был причиной того, что Сергей постоянно чувствовал себя наполненным жидкой лавой – горячо, всегда горячо, даже если вокруг минус тридцать.

Из-за этого внутреннего уродства Волегов часто ощущал себя циркачом, способным делать необычные вещи: расслабленно сидеть в трусах на открытом зимой балконе, падать в сугроб не после, а до бани (и никакой парилки – иначе, казалось, не миновать взрыва). А еще – ездить по командировкам, как девчонка, с горой сильно беременных чемоданов. Потому что за день приходилось переодеваться минимум трижды. И мыться, мыться, мыться…

Зимой было легче, особенно когда он купил коттедж – хотя поначалу соседей шокировал лыжник в майке-безрукавке и шортах для серфинга. Но он никого не стеснялся, и он любил спорт, любил ощущение силы, вид тугих мышц под кожей. Да и руководить своим телом – что может быть упоительнее?

Волегов глянул на часы, обнимавшие запястье – Vacheron Constantin, подарок Анюты на десятую годовщину их свадьбы. Вылет через сорок минут, если верить стюардессе, встречавшей его на входе. Вполне можно успеть. Точнее, нужно успеть – он не жилец без душа. Приятно быть топ-менеджером Минтранса – можно позволить себе эту роскошь даже в самолёте.

Раздевшись, он прошел в душ. Холодные струйки принесли желанное облегчение. И он задумался: надо же, такая мелочь – а важнее сейчас, чем главное. Ведь сегодня он, наконец, стал отцом.

М-да…

Странно и стыдно… Говоря с Натальей, он своими ушами слышал крик ребенка. Но ничего не чувствовал. Ничего. Ни радости, ни удивления, ни удовлетворения от своего отцовства. Перемен как будто не случилось, мир вокруг был обычным – всё те же заботы, люди, планы. Все тот же мелкий дождь за иллюминатором. Все та же птичья жизнь – вроде летаешь повсюду, с континента на континент, а свободы как в клетке… Но где-то, за двумя океанами, сегодня открыл глаза его ребенок. Его родная дочь.

Это будто не с ним, но – случилось.

Сергей надеялся, что осознание все-таки придет, пусть позже. Когда он впервые возьмет ребенка на руки, или когда услышит его голос. Или когда заглянет в лицо малышки, пытаясь угадать свои черты. Он перестанет быть бесчувственным, словно осиновое бревно – и тогда прекратит себя винить. Но до этого момента – почти полдня.

Кстати, как эту дуру Наталью занесло на острова? Вечно творит, что хочет. «Я беременная, не больная!» – огрызалась она, когда Сергей требовал отложить путешествие в тропики, которое любовница планировала совершить на девятом месяце беременности. Раздумывала, куда лететь: на Тенерифе или в Бразилию. «Хоть на солнышке погреться, – хныкала она, капризно кривя губы. – В Израиле январь – самый мерзкий месяц, дожди и холодно. Даже малышке в животе будет неуютно. А гулять-то надо». Неделю назад он перевел ей на карту очередную часть денег, и Наталья, похоже, тут же отчалила в теплые края. Сам же он улетел по министерским делам в Австрию, потом в Италию, а сегодняшний звонок любовницы вообще застал его в Онтарио. Ничего толком не объяснила, бросила трубку… Поняв, что ее настроение далеко от благодушного, да и не желая лишний раз беспокоить – наверное, устала после родов, спит – он позвонил доктору Езвику Гершону в клинику Шиба и спросил, как прошли роды и хорошо ли чувствуют себя мать и ребенок. Доктор Гершон ответил, что те же вопросы хочет задать Сергею, потому что роды прошли мимо него, а мать и ребенок, возможно, чувствуют теперь, что им стыдно. Разозлившись, Сергей все-таки набрал номер Натальи.

– Мы на Маэ, – сонно сказала та. – Прости, что не предупредила. Просто все так быстро случилось…

– Как дочка?

– Хорошо.

– Давай подробнее! – он начал злиться. – Рост, вес… На кого похожа?

– Не знаю я ничего. Они тут по-французски болбочут, не понимаю ни бельмеса. А похожа она на тебя. У нее твоя лысина.

Сергей машинально поднес руку к голове, ощупал затылок, чуть шершавый от пробивающихся волосков, и, опомнившись, рассмеялся.

Сейчас, вспоминая этот разговор с Натальей, он все-таки начал верить: отец, я теперь отец. Пусть даже он купил этого ребенка у судьбы – главное, что сделка удалась.