Тень Мануила

– Не кажется ли Вам, что, гуляя здесь, мы воображаем себе не тот город, что был на самом деле, но и не тот, что сейчас, а некую квинтэссенцию того и этого? Вот был форум Константина с колонной, увенчанной статуей, а потом форум Константина с колонной, увенчанной крестом, а мы ее воображаем и так и этак, а еще можем вспомнить, что сейчас это ничем не увенчанная руина, являющая собой весьма романтический символ древности. А на самом-то деле город никогда не был таким, как мы его себе воображаем, и тем лучше! Этот дворик с обломками для вдумчивого зрителя превращается в пазл, из которого воображение наше лепит ту картинку, которая ему больше нравится. И так со всем искусством. Мне кажется, искусство – это лишь набор смыслов… И еще набор результатов случайных совпадений. И каждый видит в нем лишь то, на что настроено его зрение. Вы не находите?

Несколько месяцев спустя, когда в музее археологии среди порфировых саркофагов и других обломков Византии, разложенных по полочкам, пронумерованных, обретших благодаря историкам и археологам воображаемое прошлое, я, как мне казалось, нашел себя, приобрел, как мне думалось, солидность и основательность, когда Стамбул, как мне казалось, утратил всякую загадочность, стал знакомым, наполненным интересными историями городом, когда я начал думать, что любую древность узнаю с закрытыми глазами на ощупь, что могу ориентироваться здесь по запахам и звукам, как раз тогда именно ему, именно Хасиму предстояло убедить меня в моей несусветной глупости и тщеславии. Ибо горе тому, кто упустит из виду мистическую и не имеющую никаких объяснений многовековую изнанку этого города.

Тогда же, после того как мы вдоль и поперек обошли весь двор музея, осмотрев его несколько раз, когда в административное здание начали заходить люди и мы оба поняли, что нам пора идти и нас ждут дела, я вошел с залитого ярким солнечным светом музейного двора в узкий прохладный темный коридор с каменным полом и несколько минут как крот тыкался в незнакомые стены, нащупывая хоть какую-нибудь дверь, и совершенно не понимал, почему так темно.

В вестибюле стояли фрагменты римских статуй, видимые благодаря слабому свету, проникающему через открытую дверь. Там было хоть немного светло. Но чем глубже я продвигался внутрь здания, тем гуще и плотнее была темнота. И вот в этой-то темноте, которую можно было практически потрогать рукой, где-то совсем рядом чиркнула спичка.

Я обернулся, посмотрел туда, откуда слышен был звук, и внезапно увидел рядом с собой в темноте коридора подсвеченное женское лицо.

– Кого-нибудь ищете?

Я долго ничего не отвечал, потому что это все было похоже на какой-то театр теней, в котором я был несколько мгновений ошеломленным зрителем: многочисленные тени заплясали на стенах пустынного темного коридора со множеством неведомо откуда взявшихся дверей. Огонек трепыхался на конце спички, очерчивая незнакомое лицо. Спичка, догорев, погасла, и на том же самом месте почти сразу зажглась другая. Не дождавшись от меня ответа, голос из темноты стал торопливо объяснять, будто бы оправдываясь:

– У нас тут, знаете, очередная авария на подстанции. Город большой, и нагрузки большие, а системы в центре очень старые, часто не выдерживают… Утром была гроза, и электричество отключилось. В музее часто такое бывает. Я сейчас шла по Йеребатан каддеси, даже и там светофор не работает. В прошлый раз до утра починить не могли…

Я растерянно молчал, все еще завороженный игрой света и тени на стенах коридора. В сущности, в тот момент мне было совершенно все равно, почему отключили свет. А если совсем начистоту, то я был бесконечно благодарен и грозе, и старым подстанциям, и большим нагрузкам. И если можно было бы кого-то попросить, чтобы так случалось чаще, я бы непременно сделал именно это. Я отстраненно кивнул головой, продолжая смотреть то на нее, то на недолговечную спичку у нее в руках.

– Так Вы к кому?

Я спохватился.

– Меня Леонид зовут, можно Леон. Я из школы экскурсоводов во Флоренции, меня отправили к вам… Сказали, что вы ищете специалиста по истории Византии… Так вот, я как раз пишу диссертацию… Мой куратор, кажется, согласовал…

Погасла еще одна спичка, и опять зажглась новая. Было ощущение, что ее голос как-то анатомически связан с горящим огоньком в ее руках. Будто бы без спички она исчезает. Дематериализуется. Будто спичка – это продолжение ее тела, какая-то ее сверхспособность.

– Ах, ну да, точно… Меня же предупреждали, что Вы приедете, я должна была вспомнить… Тогда Вам, на самом деле, сначала ко мне, а потом к директору. Только вот знаете что, спичку подержите, пожалуйста, пока я дверь открываю.

Судя по голосу, и она тоже была немного растеряна, как будто она и правда ждала меня, то есть кого-то, чей приезд ей обещали, но вот меня она как раз не ожидала увидеть. И если честно, было совершенно непонятно, обрадовал ли я ее этим несоответствием или огорчил…