Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

«Русские и малороссияне происходят от одних предков, как в тех, так и в других течет кровь древних славян; но нравы их несходны, обыкновения отличны, законы неодинаковы»[993], – констатировал Алексей Левшин в 1816 году – и не просто констатировал, но и попытался дать им свое объяснение. Он выводит этнографическое своеобразие малороссов из особенностей их исторического развития, исторической судьбы, которая много веков отличалась от исторической судьбы великороссов.

Несколько десятилетий спустя Иван Аксаков придет к сходным заключениям. Из-за татарского нашествия и долгого разрыва «связей с Северною Русью, население Руси Юго-Западной должно было естественно, в развитии своем, уклониться на путь племенной односторонности»[994], сблизиться со славянами западными и уйти далеко от северных русских, то есть от великороссов.

А еще раньше, в сентябре 1830 года, сразу в двух номерах (№ 17 и № 18) «Московского телеграфа» Николай Полевой напечатал обширную рецензию на «Историю Малой России» Д. Н. Бантыш-Каменского. Полевой вышел далеко за рамки рецензии, предложив читателям целую статью об истории и этнографии Малороссии. Собственно же работу Бантыш-Каменского Полевой оценил невысоко, уличая его в некритическом отношении к источникам и даже завершая словами: «Малороссия ждет еще своего Историка»[995].

Николай Полевой наблюдал жизнь малороссиян только на Слободской Украине («от Харькова до Сум») и в прилегающих великорусских губерниях – Курской и Воронежской[996], на русско-украинском этнографическом пограничье. Но даже эти наблюдения привели его к радикальным выводам: «…доныне малороссияне исповедуют греческую веру, говорят особенным диалектом русского языка и принадлежат к политическому составу России, но по народности они вовсе не русские»[997]. Здесь речь не о происхождении, происхождение у русских и малороссиян общее, а о нескольких веках раздельной жизни. За пятьсот лет произошли изменения кардинальные. Даже «вера и язык» были «изменены временем», – писал Полевой: «Всё остальное не наше: физиономия, нравы, жилища, быт, поэзия, одежда»[998]. Малороссияне, или козаки (Полевой использует это слово и как синоним малоросса), потеряли свою Гетманщину, или «политическое бытие», как пишет Полевой, но сохранили «бытие народное»[999].

У Погодина, Полевого, Левшина и Долгорукого были свои единомышленники и в государственном аппарате, точнее – в политической полиции. Жандармы знали реальное положение дел и не нуждались в красивой и утешительной идее триединого русского народа. Граф Орлов в своем отношении к фельдмаршалу Паскевичу сообщает о настроениях студентов Киевского университета, причем делит их на три группы, в соответствии с национальной принадлежностью:

– русские,

– «польские уроженцы» (здесь – это однозначно поляки),

– малороссияне[1000].

Более того, при обыске у Пантелеймона Кулиша нашли карандашный рисунок, изображавший отрубленную голову козака, степного орла, выклевывающего ему глаза, под всем этим турецкую саблю, а на горизонте – курган («могилу»), над которой красовался восходящий месяц. Кулиш уверял, будто рисунок изображает борьбу христиан-козаков с басурманами. Но Орлов и Дубельт решили, что орел с головой козака символизируют Россию, которая истязает Украину[1001]. Может быть, жандармы и ошиблись. Однако оценим сам ход мысли: Орлов и Дубельт считали такой сюжет вполне возможным, достоверным, то есть признавали не только различие русских и украинцев, но и хорошо знали об украинской русофобии. А начальники III отделения были людьми, вне всякого сомнения, хорошо информированными. О положении дел в Малороссии, о настроениях народа они знали неплохо.

Москали

Напомним: в XVII веке предки украинцев называли себя «русскими» или «руськими», говорили «руськой мовой», но собственно русских из царства Московского своими не считали. Их называли «московитами», «московцами», «москвой», «москалями».

Положение не изменится и в первой половине XVIII века. Пилип (Филипп) Орлик в письме к запорожцам Олешковской Сечи ставит «москалей» в один ряд с другими чужеземными народами: «Москали, сербы, волохи и иные чужеземцы»[1002]. Для нерусифицированного украинского крестьянина москаль останется чужаком и в XIX веке.

Грає кобзар, виспівує,
Вимовля словами,
Як москалі, орда, ляхи
Бились з козаками…[1003]

Не надо быть филологом, чтобы понять этимологию слова «москаль». Русских из царства Московского очень часто называли именно по названию столицы – многолюдного, обширного, уже хорошо известного по всей Восточной Европе города. «Московитами», «московцами» называли русских и многие иностранцы, приезжавшие в царство Московское.