Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

13 января 1858 года

«…Нашел у себя на столе письмо Сергея Тимофеевича Аксакова. Самое любезное, самое сердечное письмо»[983].

14 февраля 1858 года

«Мне ужасно хочется ему (С. Т. Аксакову. – С. Б.) нравиться, и только ему. Странное чувство!»[984]

22 марта 1858 года

«Радостнейший из радостных дней. Сегодня я видел человека, которого не надеялся увидеть в теперешнее мое пребывание в Москве. Человек этот – Сергей Тимофеевич Аксаков. Какая прекрасная, благородная старческая наружность!»[985]

Аксаков отрицательно отозвался о повести Шевченко: эта проза «несравненно ниже Вашего огромного стихотворного таланта»[986]. Шевченко безоговорочно признал правоту Аксакова и больше не пытался напечатать свои повести. Они выйдут только через два десятка лет после смерти Шевченко в журнале «Киевская старина», когда на Украине к автору «Кобзаря» будут относиться уже как к национальному божеству.

В литературном салоне Аксаковых малороссияне были частыми гостями, а некоторые оставались целыми неделями, как Гоголь или Кулиш. Разумеется, с гостями обсуждали малороссийские дела, от подвигов запорожских козаков и политики их гетманов до украинских обычаев и песен. Слепой бандурист Остап, с которым Аксакова познакомил Лев Жемчужников, пел русским панам «Ой ходив чумак симь рик до Дону» и другие песни[987]. Аксаков беседовал с бандуристами, а потом читал своим домашним и гостям украинские думы и песни. Вера Сергеевна Аксакова, умная и весьма ученая хозяйка литературного салона, зачитывалась «Повестью об украинском народе» и «Черной радой». Надежда Сергеевна пела малороссийские песни Гоголю, Бодянскому, Максимовичу, Кулишу, Шевченко. Все они восхищали ее голосом, да она и пела с удовольствием. Когда узнала, что П. А. Кулиш приехал к ним гостить без жены, опечалилась, потому что мечтала петь с малороссиянкой украинские песни. «Всё семейство Аксаковых непритворно сердечно сочувствует Малороссии», – записал Шевченко в дневнике 25 марта 1858 года.

Пройдет полтора года после этой записи, и Шевченко с гневом откажется сотрудничать с Иваном Аксаковым. Когда Максимович предложил Шевченко прислать стихи для славянофильской газеты «Парус», которую задумал издавать Иван Сергеевич, автор «Кобзаря» довольно резко отказался. Одна из причин была такой: «Парус» в своем манифесте перечислил всю «славянскую братию», но украинцев-малороссов не вспомнил: «Мы, видишь ли, слишком близкие родственники. Когда наш батько горел, то их батько руки грел»[988].

Максимович попытался все-таки убедить поэта не обижаться на Аксакова и согласиться сотрудничать с ним, но цензура закрыла «Парус» уже после второго номера, так что вопрос решился сам собой. Однако вспышка Шевченко и разрыв с Аксаковым был предопределен, как предопределен будет и разрыв уже самого Ивана Аксакова с «украинофилами».

Русские люди убеждены, будто они любят Украину, а на самом деле реальной Украины они не знают и не любят. Это пишет современный украинский филолог и писатель Микола Рябчук[989]. В чем-то он, быть может, и прав. Слишком сильное сближение русского с украинской культурой могло привести к результатам противоположным. Русский мог начать незаметно украинизироваться, изучать украинский язык, перенимать обычаи и взгляды. Как ни странно, даже в XIX веке находились такие. Александра Ставровская, русская девушка из Архангельской губернии, вышла замуж за ссыльного украинца Петра Ефименко и так прониклась обаянием украинской культуры, что ее сочинения и сейчас правильнее причислить не к российской, а именно к украинской исторической науке. Среди таких увлеченных русских украинофилов был и художник Лев Михайлович Жемчужников. Целыми днями он бродил по малороссийским селам, писал этюды, наброски для будущих картин. И украинцы уже вполне принимали русского художника за своего.

Но этот путь – переход если не прямо в украинцы, то уж точно в русские украинофилы, – мало кого привлекал. Гораздо чаще русский, столкнувшись с национальными особенностями украинца, становился врагом всего украинского по крайней мере на некоторое время. Если русский был деликатен, то старался не показать своих чувств, но сами чувства все-таки были.

Даже в лучшие для русского и украинского народов дни, когда дружба двух славянских народов еще казалась вечной и нерушимой, слишком близкое знакомство друг с другом пробуждало дремавшую неприязнь к чужому.