Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

К началу XIX века род Апостолов прекратился. Михаил Данилович, правнук гетмана, последний из рода Апостолов, завещал родовое имение своему двоюродному брату Ивану Муравьеву. Его мать принадлежала к фамилии Апостолов, отец, Матвей Артамонович, был русским генералом. Иван родился в Новгородской губернии, учился в Петербурге, служил в армии, затем по дипломатической части – посланником в вольном городе Гамбурге, в Дании, в Испании. Уже в 1801 году благодаря хлопотам М. Д. Апостола Муравьев получил имение в Малороссии, 500 душ крестьян и родовую фамилию «Апостол» и с тех пор именовался Муравьевым-Апостолом. Но в Малороссию он приехал много позднее, уже пожилым человеком, когда после смерти двоюродного брата получил в свое владение Хомутец, лучшее имение Апостолов. Иван Матвеевич был человеком умным, талантливым и свободомыслящим. Он знал восемь языков, на досуге переводил Аристофана, писал и печатался. Софья Капнист-Скалон вспоминала о нем как о приятном соседе: «любил музыку и сам отлично пел и, будучи чрезвычайно приветлив и любезен, считался всегда душою общества». Вот только чем, кроме фамилии и поместья, он был связан с Малороссией?

В Хомутце Муравьев-Апостол жил лет восемь, после чего перебрался в Петербург. Сыновья Ивана Матвеевича Муравьева, Матвей, Ипполит и Сергей Муравьевы-Апостолы, воспитывались в Париже, а потому долгое время не знали ни русского, ни малороссийского. После гибели двух младших сыновей-декабристов (Сергей был повешен, а Ипполит застрелился) и ссылки в Сибирь старшего, Матвея, Иван Матвеевич снова уехал в Европу. Правильнее было бы написать иначе: вернулся в Европу.

«Люди чиновные принадлежат всем странам: ежели не по духу, они по навыкам – космополиты; их наречие, следовательно, есть общее со всеми», – писал князь И. М. Долгорукий в 1810 году. Даже полтавский помещик Григорий Павлович Галаган, известный украинский патриот, хороший знакомый Тараса Шевченко, вел такой образ жизни, что Иван Аксаков заметил: «ему надо бы зваться не паном Галаганом, а лордом Галаганом». Имение Григория Павловича украшал прекрасный английский парк, а барский дом гости называли «замком»[1245].

«Малороссийские паны и помещики отказались от своего национального костюма, оделись в петровские фраки и сюртуки, в циммермановские шляпы и фуражки; они хотят быть русскими, не хотят быть похожими на малороссиян. <…> в высших сословиях нет уже малороссийского духа»[1246], – писала в 1834 году «Северная пчела».

Русский учитель,русский ученик

До ликвидации Гетманщины малороссиянин мог сделать хорошую карьеру, даже не зная великорусского языка и не выезжая за пределы Малороссии и Запорожья. Но после 1765 года всё переменилось. Для карьеры нужно было знать не только русский (а желательно и немецкий, и французский) язык, но и уметь вести себя в обществе русских чиновников или офицеров, а значит, приспосабливаться к их обычаям, подражать их манерам, вкусам, взглядам. Поэтому родители начали устраивать своих детей в школы и пансионы, где обучали на русском. Выпускники продолжали обучение уже в Москве или в немецких университетских городах. Иван Васильевич Гудович, будущий фельдмаршал, учился в Кёнигсберге и Лейпциге, Кирилл Разумовский – в Гёттингенском университете, его сыновья Алексей и Андрей – в Страсбургском. Образование стоило немалых денег, но средств не жалели. Закладывали и даже продавали имения, бедные дворяне разорялись, но тратили последние деньги на учителей, гувернеров, на школы, пансионы, университеты.

За дворянством потянутся все, кто стремился к имперской карьере. И тоже не пожалеют ни времени, ни сил, ни денег. Потом уже Тарас Шевченко будет сокрушаться, попрекать украинцев:

…Може, батько
Остатню корову
Жидам продав, поки вивчив
Московської мови[1247]

.

…Может, батько

Продавал корову
Последнюю, чтоб выучил
Ты столичный говор!
(Перевод В. Державина)[1248]

Каждое новое поколение малороссийских дворян всё сильнее сближалось с дворянами русскими, а русские, в свою очередь, одеждой, вкусами, манерами и речью старались походить на французов или англичан. Русский учитель и французский гувернер постепенно превращали детей малороссийских помещиков в типичных русских европейцев.

Василий Нарежный родился под Миргородом, но уже в двенадцать лет поступил в гимназию при Московском университете. Даже повесть о запорожцах Нарежный напишет на русском, а войскового атамана сделает сыном… маркиза из Лангедока.

Николай Гнедич сначала получил вполне малороссийское образование в полтавской семинарии и знаменитом Харьковском коллегиуме, в шестнадцать лет поступил в гимназию при Московском университете, а затем стал и студентом этого университета. Заметим: Гнедич и Нарежный – бедняки, у родителей Нарежного даже не было крепостных душ.