Тень на обороте

— А, Бриго… Упустил? А я тебя предупреждал, что он верткий.

— Я… должен… забрать, — отрывисто, с усилием выталкивая слова, произнес Малич. Он чуть покачивался, будто пьяный. — …Приказ!

— Увы, друг мой. Придется тебе возвращаться ни с чем.

— Я… не… могу.

— Сможешь. В конце концов, мы ведь друзья? Ты обещал привезти его ко мне.

— На… время.

— Навсегда.

— Не… могу…

— Нехорошо обманывать старых приятелей, — притворно возмутился Арин и ухмыльнулся, вновь обращаясь ко мне. — А мы с Бриго давно знакомы. Он даже выиграл у меня одно симпатичное кольцо. Ты, наверняка, помнишь его… Покажи, Бриго!

И Малич, перекосившись, покорно сделал несколько шагов вперед, поднимая грязную, истертую поводьями и оружием руку. На среднем пальце плотно сидело черное, покрытое серебристой насечкой, кольцо. Я мельком видел его и прежде, но лишь теперь смутно признал. Кажется, я по просьбе Арина заговаривал кольцо на что-то пустячное.

— Эта славная безделушка делает того, кто носит ее, настоящим другом для меня. Он ни в чем не может мне оказать.

— Я таких чар не создавал!

— Не забывай, я тоже неплохой маг. Ты делаешь, я доделываю. То, что не могу сам, я получал с твоей помощью. Кольцо для настоящего друга. Гребень для прелестной принцессы…

У меня в голове, несмотря на поглощавшую сознание муть, вдруг засверкало безнадежно запоздалое озарение.

— Так ты не случайно… Гребень с самого начала предназначался для Ялирэли?

— Именно. Она так соблазнительно хороша, но, к сожалению, редкая недотрога. А ты знаешь, я не люблю, когда мне отказывают. Я слегка подправил цацку и сделал вид, что случайно обронил ее. Девицы падки на украшения.

— Она же еще ребенок! Ей четырнадцать!

— Ну и что? Зато у меня была уверенность, что мне достанется нетронутый подарок. А вот ее будущему мужу, увы, уже так не повезет.

— Ты!.. — я дернулся, несмотря на томительную вялость в теле.

Почерневший Малич тоже качнулся вперед, исказив лицо в свирепой гримасе. Но мы оба так ничего не добились. Один небрежный жест Арина — и я обмяк в своем кресле, ошалев от всепроникающей боли, а Малич оцепенел, бессильно вращая выкаченными глазами.

— Какое единодушие! — деланно удивился Арин. — А казалось, друг друга терпеть не можете. На будущее, воздержитесь от резких жестов. Для одного из вас это бесполезно, для другого — болезненно. Мир, ты не забыл, что к созданию твоего амулета приложил руку и мой отец? Так вот все семейные секреты перешли ко мне. Такие, например… — Что он сделал, я не заметил, но скорчился от новой жгучей вспышки, а оба браслета с глухим бряцаньем сцепились друг с другом, превратившись в наручники.

— Ступай, Бриго, — Арин рассеянно махнул, все еще пучившему глаза, Маличу. — Скажи, что ты не нашел в этом доме никого, кроме меня и прислуги. И о том, что слышал, сам понимаешь, ни слова!

Блондин отрывисто кивнул, покорно разворачиваясь на каблуках. Плечи расправлены, спина прямая, ноги не гнутся — точь-в-точь деревянная марионетка.

— Он ничего не скажет, — уверенно пообещал Арин, глядя, как Малич удаляется неровной жесткой походкой. — Пока носит кольцо. А кольцо можно снять, только отрубив палец. Но даже этого сделать он не в состоянии. Ну, разве что в бою не повезет… Тебе это знакомо, правда? Тоже своего рода поводок.

— Ты… сволочь… — даже рот мне раскрывать удавалось с превеликим трудом.

— Наверное, — скучно кивнул бывший друг. — Так уж вышло. Трудное детство, заложник обстоятельств… Оборотень в приятелях. Тут уже волей неволей наберешься дурных привычек.

— В том, что ты мерзавец — я не виноват.

— Зато ты виноват во многом другом. Не станешь спорить?

— Нет… — я чувствовал, что неимоверно устал. — У тебя — все или хочешь еще в чем-нибудь признаться?

— Я рад, что не погорячился и убил тебя. Ковен в чем-то прав, это рискованно. Никто не знает, во что обратится мир, если ты сдохнешь. Но Ковен позволил тебе слишком многое, не без влияния моего бедного отца. Я позволю тебе только жить. И изредка выполнять необходимые поручения для меня и моих друзей. Они не болтуны, так что остаток своих дней ты проведешь в темном, безумном аду, вроде того, в котором жила моя несчастная сестра… И знаешь, что? Никто, ни единый человек на свете не пожалеет о твоем исчезновении.

Он что-то еще говорил, но я уже плыл далеко, в спасительное беспамятство. Свет рушился, обращая все в гибельный пепел. Свет беспощадного и смертоносного солнца Югов…

* * *

«…лучше было бы пройтись один раз над сушей и водами, расправив крылья, слушая ветер… Крича огнем, чтобы все эти земли вскипели, словно вода, а вода изошла раскаленным паром. Чтобы мир стал полон ярости и неистовства. Ненависти… Пусть ждет меня гибель…»

Глухое, неистовое бешенство прорвалось наружу. Сам не сознавая толком, что делаю, я рванулся… в никуда. Мне показалось, как что-то трещит, раздаваясь, незримые стены поддаются и уступают. Стиснутый в ладони амулет дергался, как живой, налившись жаром.

Еще мгновение — и все изменится! Обернется, станет иным.

От нечеловеческой, всепожирающей боли я потерял сознание.