Тень на Солнце

Когда убийца предстал перед ним, Данкану оставалось лишь тихо скулить от ужаса. Рвахел, это рвахел! Мститель. Восьмирукий закрутил, завертел смертоносными лезвиями. Паж в отчаянии бросился к окну, понимая, что не успеет. Споткнулся, растянулся на полу, отчаянным усилием подполз к стене. Боковым зрением заметил яркое сияние, обернулся, вытаращил глаза. Даже боль в плече куда-то ушла. Рвахел отступал, заслонив руками глаза. Еще несколько мгновений, и восьмирукий бежал. До пажа донесся шум шагов, постепенно утихающий, и, наконец, исчезнувший окончательно. Почти теряя сознание от боли и потери крови, Данкан увидел прямо перед собой статного белокурого юношу в плаще и откинутым капюшоном. Неизвестный спаситель медленно подошел к опиравшемуся о стену пажу, присел на корточки. Улыбнулся.

— Данкан Красивый, если не ошибаюсь? — спросил белокурый, чуть прищурив странные, с белой поволокой, глаза. — Паж ее величества?

— Да, — прохрипел Данкан из последних сил.

— Что же это, — продолжал юноша, — так плохо готовят агентов в Элигершдаде, а?

— Кто ты?..

Светловолосый поднялся, накинул капюшон. Глаза с поволокой вспыхнули.

— То есть, — медленно проговорил Зезва, жуя травинку, — рвахел вырезал всю стражу, потом отправил на соль десяток пажей, подкрался уже к Данкану, но убить таки не успел, хоть и продырявил плечо. Храбрый паж собрал все свое мужество, и восьмирукий с позором бежал без оглядки? Гм!

— Настоящий герой, — хохотнул тевад, — прыгнул с койки на горшок! Причем рассказывать ничего не желает. Когда его нашли, он сидел в углу, сжимая рану и что-то лопотал под нос, как ненормальный. Потом, правда, очухался и поведал геройскую историю, как рвахела победил! Ну не едрит твою мать, а?

— Снежный Вихрь убил столько народу, чтобы добраться до Данкана? — спросил отец Кондрат, хмурясь.

— Не веришь, отче? — прищурился Мурман.

— Честно говоря, не очень.

— Так то ж рвахел, чуд восьмирукий, страховидл!

Монах молча отвернулся. Зезва пнул носком сапога камешек. Сорвал себе свежую травинку. Каспер о чем-то размышлял, и, казалось, почти не прислушивался к разговору. Мурман прочистил нос.

— Данкан теперь в Элаве, отлеживается. Его там охраняет целая армия. Королева Ламира так встревожена случившимся, что выделила отряд Телохранителей, а то, не дай Ормаз, еще кто-нибудь покусится на драгоценную жизнь ее любимчика! Твою мать.

Порыв ветра заставил всех поежиться и плотнее закутаться в плащи. Лишь Мурман, как ни в чем не бывало, стоял с открытой волосатой грудью, и задумчиво покручивал черный ус.

— Вот такие дела, господа, творятся в славном тевадстве нашем! Про рвахела поговорим еще обязательно.

— Где Ваадж? — спросил Зезва.

— Чародей? — усмехнулся тевад. — Как же, готовится наверное к собственной речи на завтрашнем сборище.

— Тебя позвали, светлейший?

— А как же! Не кривись, сынок, обещаю все рассказать моему верному гонцу. К тому же… — Мурман пристально взглянул на Ныряльщика. — Гостей где устраивать будешь, а? Сказать Аристофану, чтоб готовил комнаты?

— Не стоит, светлейший, спасибо. Поедем ко мне.

Тевад скрестил руки на груди, поскреб щетину на подбородке. Отец Кондрат и Каспер переглянулись.

— Предупредил? — спросил, наконец, Мурман, принимаясь чесать грудь. Черные, с проседью, волосы светлейшего развевались на ветру. — А то, знаешь ли… — он покосился на спутников Зезвы.

— Все в порядке, — улыбнулся Ныряльщик, — гостей примем, как следует.

— Вот и отлично, дуб меня дери, — Мурман гикнул, выхватил меч и воинственно закрутил над головой. — Что ж, пошли тогда, Аристофан наверняка лошадей подготовил уже. Да не дергайся, юноша, сын Победителя, накормили и напоили ваших кляч, ха-ха! Едем в Горду, а по дороге расскажете все в подробностях. Я, между прочим, твой сюзерен, Зезва, так что не хрен хмуриться мне здесь, уф! Ну, шевелитесь же, едрит вашу жизнь, э! Я не собираюсь тут на сквозняке до вечера торчать! Еще простужусь… Аристофан, коня! Аристофан!!

Девушка открыла глаза. Осторожно повернула голову. Постель. Чистая и мягкая. Пахнет травами. Она осторожно пошевелила сначала руками, затем ногами. Боли нет, только слабость. И голова немного кружится. Где она? Воспоминания яростной волной окатили ее тело, дрожью прошлись по пояснице, растворились в дернувшихся пальцах. Пропасть. И камни. И та, что спасла… Шелест и шум шагов. Девушка повернула голову в сторону источника шума.

— Не кричи, — раздался низкий приятный голос. — Это я тебя принесла сюда. Красивая комната, не правда ли?

Девушка сглотнула и машинально кивнула, соглашаясь, что и в самом деле, комната приятная, светлая, пол чисто выметен, а на большом столе возле окна стоит ваза с розами.

— Не смотри так, розы из оранжереи.

Хозяйка приблизилась к кровати, но садиться не стала.

— Как тебя зовут, юная искательница острых ощущений? А как еще назвать молодую особу, шастающую по лесам, где полным-полно разбойников, дэвов и других неприятных личностей, никак не подходящих для общения, а? Молчишь? Может, ты немая? Да нет, когда я тащила тебя сюда, твой рот не останавливался, клянусь Памятью! Ну?